— Кстати про сон, нам нужно переночевать здесь, но один плед у нас на полу, а второй слишком тонкий и короткий, я не нашла ничего лучше наверху...
Сперва Майлз не понимает, куда ведёт Холливел и чего так стала краснеть, а потом до него как доходит. И настолько смешно становится с ее реакции, что он снова раскрывает книгу, которую читал, и прячет за страницами лицо, сотрясаясь перед ведьмой в немом смехе. За его жизнь, а она у него была долгая, так его в койку затаскивают впервые. Понятно, что ведьма старается сделать акцент на другом и донести мысль, что в предложении спать вместе нет двусмысленного подтекста, но по итогу из-за её скомканной речи воспринимается всё как раз наоборот.
— Холливел, расслабься уже. Я понял, к чему ты клонишь, приставать не буду, — боясь, что она покраснеет сейчас вообще вся с ног до головы, Моралес сквозь беззвучный смех и крепко поджатые губы невозмутимо улыбается ей и возвращает внимание к книге, попросту боясь расхохотаться в голос, если продолжи смотреть на неё.
— Кстати, как себя чувствуешь?
— Нормально, сейчас книгу дочитаю, поставлю охранные руны в комнате, так, на всякий случае и можем.., — он замолкает, подбирая в голове наиболее удачные связки из фраз, дабы не лицезреть покрасневшую Холливел еще раз, —готовиться переночевать здесь. Один хрен она краснеет, Моралес мысленно проговаривает "да черт с тобой" и быстро пробегается глазами по оставшимся абзацам книги. О своем состоянии он врет и не говорит правды, потому что тогда ведьма точно достанет его и не даст поставить дополнительную охрану на комнату, видя, сколько сил эти руны с него выкачивают.
— Мне лучше, правда.
Бросив дочитанную книгу к стоке книг Вики, Майлз неспешно встает с пола, из кармана вытаскивает баллончик с краской и, игнорируя новые вопросы подопечной о собственном самочувствии, молча разрисовывает стены, пока краска в баллончике не заканчивается. 
— Все, до утра работать будут точно, — сойдясь с ведьмой во мнении, что свет они на ночь гасить не будут, Моралес возвращается на свое место и садится рядом с Холливел плечом к плечу, наблюдая, как та неловко мнется, видать, не совсем понимая, каким образом им лечь рядом друг с другом, чтобы одновременно согреться и не перейти границы.
— Ложись лицом к стене, а я развернусь лицом к выходу, так сможем прижаться спинами и будет теплее,  — он предлагает самый оптимальный вариант. Конечно, чтобы не замерзнуть и лучше согреться спать вместе нужно по-другому, но обниматься в подвале на тесном пледе с подопечной Моралес считает как минимум странно, как максимум — неправильно. С учетом его сокрытии своей "сущности", Майлзу совсем вот не хотелось еще больше усложнять и без того их непростое взаимодействие.
Вслушиваясь в размеренное дыхание Вики, он впервые за этот день позволяет себе расслабиться, закрывает глаза и не замечает, как спустя минуту из-за сильной усталости и слабости во всем теле проваливается в глубокий сон. Поначалу сквозь дрему хранитель испытывает холод, чувствует, как мерзнут конечности и этот самый холод обволакивает тело, заползая со сквозняками ветра под футболку, а потом... в какой-то момент становится теплее и даже как-то спокойнее, словно его обнимает само солнце. Расслабившись окончательно, Моралес видит во сне события своей жизни, следом последние дни с Холливел и сегодняшний день. Он не хочет выходить из расслабленного состояния — слишком комфортно, но в какой-то момент ему становится тяжело дышать и Майлз выныривает из сна, не раскрывая глаз. Вслушиваясь в тишину и сопение поблизости, он чувствует, как что-то назойливо щекочет лицо и препятствует свободно вдыхать кислород. Скривившись сквозь дрему, Моралес тянется ладонью к лицу, чтобы смахнуть мешающийся предмет щекотки, чувствует под пальцами что-то слишком гладкое и мягкое и тут же распахивает глаза, поняв, что зарылся рукой в волосы Холливел.
Вики лежит близко к нему. Слишком. Ему достаточно немного повернуть голову, чтобы коснуться губами виска девушки, так как до этого Моралес спал, уткнувшись носом в копну её темных волос. Сама же Холливел была прижата к его груди вплотную и только сейчас Майлз понял, что ладони ведьмы крепко обнимают его голое тело, а не ткань футболки, под которую Вики забралась к нему во сне.
Нет. Он, разумеется, знал, что из-за общих неприятностей со временем они могли были стать близки друг с другом, но чтобы до такой степени — Моралес не предлагал. Первым его желанием было несильно толкнуть ведьму и разбудить, чтобы утром она же не обвинила его во всех смертных грехах, однако когда Майлз предпринял попытку развернуться, Вики, чувствуя ускользающее от нее тепло, плотнее придвинулась к хранителю. "Ну ладно, Холливел. Будь по-твоему"
Обреченно выдохнув сквозь зубы, он придвигает её обратно к себе, немного разворачивается и в удивлении вскидывает бровь, когда Холливел спокойно закидывает поверх его тела свою ногу и утыкается носом в ворот футболки. Не сказать, что Моралесу слишком дискомфортно с ней, просто как-то странно. Обычно в таких положениях он первый выступает в роли того, кто без зазрения совести лапает, как хочет, а тут ведьма взяла и поломала все привычные шаблоны, а вместе с ними и Моралеса, не знающего теперь, как на это всё реагировать.
"С одной стороны надо бы отодвинуть её от себя подальше, а с другой...нормально лежим, не холодно теперь. Плюс с ней спящей куда приятнее."
Чувствуя, как Вики провела ладонями по его торсу, Майлз немного сдвигается примерно на один уровень глаз и считает, что будет справедливо, если он обнимет Холливел аналогичным образом. Не только ему же быть грелкой для её рук.
"Утром решу, что это было". С этими мыслями Моралес опускает подбородок на макушку Вики, прикрывает глаза и слабо улыбается, когда ведьма во сне слегка вздрагивает, как он касается ладонями её голой кожи талии и спины...

Я определенно поддалась всеобщей панике, если бы не количество выпитого алкоголя. Крепкого градуса во мне было столько, что здравомыслящее восприятие внешнего мира напрочь стерлось из понимания. Мы летим — это мой мозг осознавал. Лететь нам осталось недолго — это тоже. Но тот факт, что мы все умрем — как-то не укладывался в голове. Всё происходящее казалось чем-то сюрреалистичным, розыгрышем, на худой конец. Наверное, в другой ситуации я давно потеряла самообладание, но конкретно сейчас мной руководила водка. Много водки. Очень.
— Обч..но я нпью чго крепч вина, — лицо незнакомой девушки плывет и качается. Меня даже начинает мутить от её чрезмерно активных действий и я собираюсь попросить брюнетку не шевелиться так быстро, но... забываю, о чем хотела приговорить. Что я хотела озвучить? Что-то же важное... А что она мне говорит? Мне лучше присесть? Куда. Зачем... В смысле? А я разве стою? Ошарашенно моргаю, опускаю глаза вниз и обнаруживаю себя в проходе, под руку все с той же самой брюнеткой. Что происходит? Мне плохо, или хорошо? Не пойму.
— Я Дреди, точнее Дрирде. Ох. Ди-р-реде. Теперь я понимаю, какие эмоции испытывают люди, у которых не получается правильно выговорить мое имя с первого раза. Не думала, что признаюсь в этом, но... оно и правда  сложное!
— Можно просто Ди, хотя я не люблю, когда мое имя сокращают, но раз я сама не могу его выговорить — зови меня Ди. Я думаю, что проговариваю все слова четко и внятно, однако если судить по сложной мимике Кейры — это не так. Черт. Ну ладно. Главный посыл она поняла. Надеюсь.
Плюхнувшись в кресло, одной рукой сжимаю ладонь Кейры, услужливо протянутую мне, чтобы не сойти с ума от страха, а второй сжимаю ножку бокала, присасываясь к напитку. Мы летим, я пью, из туалета истошно вопит... женский голос? Ах, да. Это же первый класс.
— Ненавижу,— протягиваю слова сквозь икоту, нервно постукиваю зубами об ободок бокала, — летать. Чтобы я еще раз ступила на борт самолета? Ха! Да ни за что.
Опять я уверена, что все меня понимают, н судя по скривленным и прищуренным лицам окружающих — из моего рта вырываются нечленораздельные звуки, я бы сказала, что меня заботит чья-то реакция, но мне в трезвом то состоянии чаще всего плевать, а в пьяном и подавно. Обычно пьяная я спустя минуту забываю о чем... о чеееем. Да черт знает его, о чем. Или... Ах, да. Полет. Самолет. Падай ты уже быстрее. Мне жарко, холодно. Тошнит и не по себе. Я готова умереть.
— Мы уже все? Умерли? — спрашиваю у Кейры осипшим голосом, когда салон самолёта перестает вибрировать и пассажиры с соседних кресел встают со своих мест.  Здравый смысл пытается достучаться до мозга, подкидывая логические выводы, что будь мы мертвы, я не смогла говорить. Жаль я пьяна и мой мозг тоже. Потому миссия "мыслить логически" — считается феерично проваленной.
— Жаль, — бубню честный ответ себе под нос и встаю с кресла, придерживаясь за Кейру. Она пытается забрать у меня бокал с недопитой водкой, которую я планировала допить, вообще-то.
— Неа, не отдам — вскидываю бокал над головой, потом отвожу стекляшку с алкоголем чуть в бок и по итогу прячу за спиной, рассмеявшись непонятно над чем, или из-за чего.  У бортпроводников также не получается отобрать у меня бокал. Так я и выхожу с ним к трапу в одной руке и с классическими туфлями лодочками под мышкой. Почему так? Потому что ходить на каблуках пьяной — вообще не мое. Мужчина передо мной уже обозвал меня пьяной курицей, стоило мне наступить ему каблуком на ногу, а Кейра рядом устала ловить и предложила в целях безопасности снять перед трапом. Это я и сделала шлепая теперь по асфальту босиком.
— И зачем нас всех построили на взлетной полосе? Люди в форме и с оружием меня не смущают. Поисковые собаки —тоже. Как ворчащие пассажиры и кричащая Нихан. Стоп. Прогревшись, неловко мнусь с ноги на ногу и снова моргаю.
— Нихан? — мои глаза округляются, её тоже, а следом и Кейры, которая еще раз повторяет имя моей бывшей. Не понимая, что происходит вокруг, отпиваю приличный глоток водки и молча протягиваю бокал Нихан. Это правда она? И там в туалете была она?

Откусанный кусок яблока встает поперек горла, когда Якобс заговаривает о сотворенной гадости. Блять. Ты вколола в них слабительное? Серьезно? Перспектива провести день и ночь у туалета — не улыбается вообще, у меня через час подработка в мастерской, а ночью ждёт полноценная рабочая смена за барной стойкой. Потому внешне все бушующие внутри эмоции душу на корню и сохраняю перед ней титаническое хладнокровие. Да не. Не верю. Блефует. Яблоки ем не только я, вряд ли бы она рискнула проворачивать такое, зная, что фрукты могут хватануть самые мелкие наши братья и сестры. 
Однако я перестаю жевать и быстро сплевываю кусок в ладонь, как яркая макушка Якобс скрывается за дверью. На пути к кухне расталкиваю некоторых членов семьи, заставших нашу перепалку, выкидываю остатки яблока в мусор и вымещаю свой гнев на кухонные шкафы, яростно хлопая дверцами из-за того, что не могу найти в них аптечку. Если в фруктах действительно было слабительное — молись, Якобс, чтобы я завтра просто прибил тебя и присыпал сверху землей, а не выбрал более изощренный способ избавления.
— Аптечка всегда в ванной, — развернувшись на голос Зои, забираю у нее таблетки, сразу закидываю в рот штуки три и запиваю стаканом воды. Игнорируя слова подруги, что в ответ прилетело мне за всё не просто так, поднимаюсь наверх в свою комнату, собираю рабочую сумку и спускаюсь вниз, встретившись по пути с еще одной сестрой, имя которой не запоминал, хотя и не ставил такой цели. Как её там? Милли? Милдрет? Да хрен с ней. Ступив на ещё одну ступень, выгибаю левую бровь, стоит девчонке преградить мне путь.
— Отстань от Келси. Опа. Вот и подъехала бригада защиты сирых и убогих.
— Она и мизинца твоего не стоит, ты, — родственница чуть ли не задыхается от своих слов, гневно вздернув подбородок вверх, — ты... ты отвратителен! Из всех членов семьи — самый гадкий и бесполезный. Днем травишь нас, а по ночам зависаешь на тусовках, ввязываешься в драки и создаешь всем только проблемы!
— Ты закончила? — будь у меня больше времени, обязательно бы поиграл на нервах девчонки, вывел из себя и довел до истерики, чтобы в следующий раз боялась косо посмотреть в мою сторону, но мне нужно быть на работе через тридцать минут, потому не изъявляю заинтересованности в продолжении разговора.
— Да, — она проговаривает совсем тихо, на в холле мы одни и я прекрасно слышу её ответ.
— Тогда свали с лестницы уже, мешаешь спуститься вниз.
Оттолкнув Милли-Милдрет- да хрен с ней к периллам лестницы, спускаюсь вниз, встречаюсь у двери с Зои и с благодарностью во взгляде принимаю у нее пакет с приготовленным для меня перекусом. Ночью я не хожу на тусовки, не зависаю на студенческих вечеринках и не делаю и трети того, о чем слышу ежедневно от любимой родни. Я, сука, работаю как проклятый, но об этом известно лишь Зои и Чейзу, потому что они мои семья. Они знают, что я поставил цель съехать из патронатного человечника, обеспечить себя в жизни и реализовать имеющийся потенциал в собственном бизнесе, а не прогибать до старости хребет на какого-то дядю. Я заработаю себе на свой собственный дом, больше никогда не буду добираться на большие расстояния пешком, или общественным транспортом, потому что куплю самую ахуенную спортивную тачку. Я работаю сутками, чтобы скопить на репетиторов и не завалить выпускные экзамены, иметь деньги на поступление в университет, для покупки книг, с целью расширить познания в бизнесе и уметь приумножать капитал, приобрести финансовую грамотность, получить опыт ведения переговоров на большие сделки, да, блять, у меня много целей, к которым уверенно иду, пока семейные имбецилы вешают ярлыки и поддерживают репутацию, созданную мной хрен знает когда с целью защиты себя и Зои. Своей тупостью неимоверно злят меня. Первое время пытался объясниться, а потом положив на всё болт, решив, что раз они нуждаются в спросе на мои ежедневные взбучки, предложение с удовольствием им создам.
Хлопнув дверью, покидаю дом, пешком добираюсь на первую работу в автомастерскую, где устроен неофициально и на подхвате, так как единственный фанатею от спортивных, ретро и гоночных тачек, что готов сутками изучать техдокументацию по ним, на которую нет времени у основных механиков. Платят немного здесь, но за месяц уже собрал сумму для того, чтобы нанят репетитора. Основной мой доход приносит работа барменом. Ставка основная мизерная, но на чаевых, особенно т девушек, зашибаю много. В неделю один раз вышло почти до трех тысяч баксов. Единственный минус в ночной работе — ощущение постоянного недосыпа и адская усталость. Каждое утро я возвращаюсь в дом морально сдохшим, а физически чувствую себя и выгляжу так, будто реально всю ночь бухал. Многие братья и сестры так и думают из-за алкогольного шлейфа, парфюм которого витает от меня не потому, что я пил, а потому что в процессе приготовления коктейлей несколько капель опрокидывал на одежду.
— Это мой стол, свали отсюда, — бросив сумку под стул, сажусь напротив обнаглевшего брата, вглядом дав понять, чтобы усвистал с глаз долой, потому что я уставший, злой и хочу совершить свой ритуал с опрокидыванием в себя двух кружек кофе в гордом одиночестве.
— Он что, именной? Где-то подписан? — брат заглядывает под столешницу, я разжимаю кулак и показываю ему средний палец.
— Да. Выключив закипающий чайник, наливаю в кружку горячую воду, открываю банку с кофе, сыплю две ложки, перемешиваю и делаю глоток, в следующую секунду выплюнув содержимое изо рта.
— Что за хуйня? — свирепею за секунду, чувствуя, как на зубах хрустит песок, — Твоих рук дело?
— Н-нет, я пришел на кухню в одно время с тобой же, — логично стелет, но это не объясняет, какого хрена у меня в кружке земля со вкусом кофе.
Покосившись на мутный напиток в кружке, принюхиваюсь, убедившись, что вместо кофе точно земля, морщусь и собираюсь выбить честный ответ от единственного присутствующего на кухне, но надобность в этом пропадает с появлением Яколбс. Я слышу в её голосе издевательскую интонацию, вижу в ладони банку с кофе и всё встает на места. Ах ты сучка. Готов разъяснить ей на пальцах, почему так больше делать не следует, но как открываю рот, в рожу мне летит сыпучий кофе. Гранулы попадают в нос, рот и я рефлекторно кашляю, заводясь с пол-оборота. Ты нарвалась, Якобс.
Делаю вдох. Глубокий вдох. Медленно закрываю глаза, пытаясь мысленно посчитать до десяти, понимая, что еще не придумали такое число, просчет до которого смог бы успокоить кипящий Везувий внутри. Нихрена не помогает. Я нихуя не успокаиваюсь.
Ножки стула с противным звуком отъезжают назад, когда вскакиваю из-за стола вслед за Якобс, одной рукой хватаю банку с землей, а второй с силой дергаю её за локоть на себя, из-за чего она оказывается прижата грудью к мой груди. Так тесно контактировать с ней в планы не входило, но я до зол до такой степени, что уже откровенно плевать на то, как чего получилось.
— Ты страх потеряла из-за своей редкой формы дебилизма?
Выплюнул последнюю фразу, отпускаю локоть Якобс и с силой толкаю её ладонью прямо в стену напротив, угрожающе нависнув над ней и перекрыв все пути отступления.
— Зря провоцируешь, Якобс, я же тебя сломаю и выверну наизнанку, — говорю ей это прямо прямо в лицо, практически касаясь своим кончиком носа ее. К своему удовлетворению, на мгновение вижу в смелых глазах отблеск страха и испытываю удовлетворение от собственных действий.
— Если не отступишь — я тебя в порошок сотру и всё, что было до сегодняшнего дня покажется тебе детским лепетом. Реальных усилий, чтобы навредить тебе, я ещё ни разу не прилагал, но с удовольствием исправлю это.   Открутив пальцами крышку, заношу банку с землей над головой Якобс и высыпаю на нее сверху все содержимое, причем в тот момент, когда на кухню заходит приемная мать, зачем-то вернувшаяся домой, сразу потребовав объяснений увиденному.
— Я с тобой еще не закончил. Якобс, — опаляю гневным шепотом лицо девушки, проигнорировав вопрос матери.
— Что здесь происходи?! — женщина повторно задает вопрос уже криком и обводит взглядом меня, Якобс и влетевшую следом к нам Милли-Милдред-да хрен с ней.
Вчерашняя девка из общества защиты Якобс вставляет свои пять копеек, нажаловавшись приемной матери сразу на все: травлю Якобс и её новый имидж, угрозы, которых этой Милли-Милдрет-да хрен с ней не кидал, ну и на мои ночные загулы. Как итог — мать грозно гаркает, чтобы следовал с ней кабинет и те-а-тет выносит в наказание, что я не поеду со всеми членами в трехдневный поход и останусь дома — ответственным за генеральную уборку. Жалость то какая. Расстроен до глубины души. Да это лучшая новость за последнюю неделю. Походы ненавижу, а тут даже выкручиваться не пришлось, как слиться с него, само все разрешилась.

Прошло два дня с моей стычки с Якобс на кухне. Либо она мастерски меня научилась избегать, либо так складывалось само, но мы ни разу ещё не пересеклись с ней. Даже сегодня, когда я с самого сранья пребываю в режиме уборщика, а все остальные члены семьи ведут себя как ужаленные в жопу, носясь по дому в поисках то одних, то других вещей для похода. Ближе к полудню их сборы заканчиваются и наш приемный папаша устраивает построение во дворе у тачки из каршеринга.
— Эй,— хватанув за капюшон мимо пробегающего мелкого брательника, оттягиваю его к себе, — мать просила передать, чтобы Якобс зашла за курткой в гараж, — не чувствуя подвоха и что я езжу ему по ушам, малой задорно улыбается и бежит наверх в спальню сестер, крича Якобс, что её ищет мама. Я же беру с переносного холодильника кусок стейка и выхожу во двор через заднюю дверь, слыша по другую сторону дома голос мелкого и Якобс. С мясом в руке иду к калитке вольера соседских собак, открываю замок и выпускаю псов, подманивая мясом за собой.  Малой выбегает из гаража, прокричав мне на бегу, что мамы там нет, но Келси он привел. Молодец. Горжусь.
— Слышал ты больших собак "любишь", — последнее слово специально выделяю интонацией, перед тем как свистнуть двум американским бандогам, махнуть у них перед мордами куском мяса и кинуть его в гараж к Якобс. Псы по команде забегают внутрь и вгрызаются клыками в брошенный мною кусок, я же ухмыляюсь реакции девушки. 1:1, Якобс. Я ж сказал, что ты пожалеешь о своей хуйне с кофе, а обещания свои я держу.
— Ну ты это, наслаждайся, — закрыв дверь, спокойно иду обратно в дом, не переживая, что собаки с ней что-то сделают. Во-первых, они дрессированные и не агрессивные, во-вторых, если она биться собак так, как слышал, будет просто достаточно, чтобы эти псы рядом с ней пускали слюни.
— Все на месте? — Отец заканчивает перекличку в саду и когда слышит отмашку "все на месте", складывает оставшиеся вещи в Минивен, садиться за руль и сдает назад, вскоре скрываясь за поворотом. Я сморю вслед отъехавшей машины около минуты, пока меня не накрывает дикий приступ смеха. Все на месте? Прям все?
Прикольно. Интересно, когда они заметят, что Якобс осталась дома, пусть и не одна?

Удостоверившись, что за Якобс никто не вернется, вытаскиваю из заднего кармана джинс пачку сигарет и раскуриваю одну, вслушиваясь в звуки со стороны гаража. Псы не лают, девчонка не кричит. Подозрительная тишина наводит на не самые хорошие мысли, раз в башке появляются выводы, что я немного перегнул с Якобс. Или не немного. Блять. Играть на страхах — жесткая тактика. На своей шкуре знаю, какого это — столкнуться лицом к лицу с самым худшим и в последствии оказаться перед выбором: либо ты управляешь страхом, либо он тобой. До тринадцати лет я не мог перебороть боязнь замкнутых пространств, дискомфорт ощущал даже в комнате с закрытой дверью, каждый раз возвращаясь к багажнику, в котором папаша запирал в воспитательных целях, когда влезал в его конфликт с матерью. И черт знает, сколько бы ещё лет ловил лютые приступы паники, если бы одним днем не бросил себе вызов, по своей воле сталкиваясь с тем, чего боюсь до усрачки, пока не переборол страх.
Втягивая жадными затяжками дым, то и дело кошусь в сторону гаража, обдумывая логичность порыва открыть дверь и выпустить Келси. С одной стороны не хочется проигрывать Якобс и проявлять перед ней слабость, но с другой... если она поддалась сильной панике — дело дрянь. Внутренние метания прерывает дверной скрип и лай псов. Последние пулей вылетают из гаража и несутся к соседним воротам, в то время как я спиной быстро ухожу за стену дома, оказавшись не в поле видимости Якобс.
От двери гаража не слышу гневных эпитетов в свой адрес, из-за чего невольно хмыкаю и усмехаюсь. Держать удар умеет, трусливо сбегать — не в стиле Якобс определённо. Она первая из членов семьи, да и вообще в окружении, кто не пасует и отвечает мне на равных. Это раззадоривает и злит одновременно. Никто ещё так не бесил меня, как это делает она.
Докурив сигарету, тушу бычок ботинком и ухожу в дом ровно в тот момент, когда слышу шаги Якобс. Без понятия, куда она намылилась, но что не оставит мою "шалость" без ответа — уверен на все триста процентов. До каких идей дойдет её мозг  — догадок особо нет. Понял уже, что в креативности тоже идёт со мной рядом. Поэтому пока решаю не думать о будущих подлянках Якобс, а насладиться одиночеством и тишиной, которая в этом доме стоит редко. За минут двадцать заканчиваю уборку на кухне, поднимаюсь в свою спальню за книгой и спускаюсь с ней к дивану, включив для фона телевизор. На десятой главе отрываю глаза от строчек, расслышав хлопок входной двери, а с шагами Якобс ( больше это никто не может быть), захлопываю книгу и прячу её под небольшой подушкой, заняв на диване расслабленную позу и устремив заинтересованный взгляд в ящик перед собой. Не фанат спортивных передач, в особенности бейсбола, но действия на экранном поле куда интереснее, чем вставшая передо мной Якобс.
— Рад, что тебе понравилось, — отвечаю на девчачье недовольство с издевкой в голосе и в недоумении выгибаю бровь, расслышав предложение заключить пакт о ненападении. Чего-чего? Ты серьезно? Да кому срешь в уши. Быстрее на планете сдохнут все китайцы, чем мы выйдем с тобой на мировую. Чутье жопой подсказывает, что все её слова — наглый наёб. Нихрена не поверю, что сдулась и за шоу с собаками не отыграется.
— Руки. Убери. Ты забываешься, Якобс, — раздраженно перевожу взгляд на девчачью ладонь и сбрасываю её со своего тела, сильно дернув плечом. Ведет себя максимально странно, с тем учетом, что это одно из часто встречаемых состояний Якобс. Разговор вышел... да хуйня какая-то. Даже не буду вдаваться в анализ, не кайфую от разгадывания намеков. Если стратегия усыпить мою бдительность часть ее мстительного плана — хуй с ним. Дождусь выкидона Якобс и потом отвечу за все.
Раскрыв книгу на остановившейся главе, выключаю телевизор и погружаюсь в чтение. Об этом моём увлечении мало кто знает, так как сам о нём не распространяюсь. Во многих ситуация мне выгоднее, когда большинство родственников считают исключительно тупым задирой. Когда за окном начинает темнеть, поднимаюсь с дивана и с книгой поднимаюсь наверх, планируя дочитать книгу в кровати. Не поднимая глаз со страниц, вбиваю рукой подушку и падаю на нее спиной, нахмурив брови со странного "шшш" в районе правого плеча. Проглатывая строчки книг, рефлекторно тянусь ладонью к подушке с той стороны, нащупываю что-то скользкое и резко дергаюсь в сторону "нечто", пожалев об этот тут же.
— Блядь! — подскочив на месте, бросаю в змею книгой и отползаю назад, больно йобнувшись с кровати на пол. 
Сердце глухо бьется в грудной клетке, ладони практически дрожат. Змея ползет ко мне, я по полу назад. Минута и вот она замирает на краю кровати, а я забираюсь с ногами на стол. Блять!
Глядя на эту извивающуюся заразу, мне захотелось взять что-нибудь увесистое и разбить себе голову, когда в мыслях всплыл недавний разговор с Якобс. Как она там сказала? Я не отвечаю на твою "шутку", а ты не придумываешь новые, идёт? Да хуй там плавал. Вот не подвело чутье жопой, догадался же ещё днём, что ответка прилетит с размахом. Но это... Это блять пиздец под соусом пиздище.
Ползучая сука своими чёрными глазами бусинами зрит прямо в душу, высовывает язык и шипит. Сходство с Якобс на лицо, блять. Не отрывая глаз от скользкой чешуйчатой твари, дрожащими пальцами закидываю из пачки в рот сигарету, с третьей попытки поджигаю зажигалкой кончик и раскуриваю, оставаясь стоять на столе. Я убью её. Мозгом пока не осознаю, змею, или Якобс. Больше склоняюсь к тому, что обеих. Какая паскуда спизданула, что я до смерти боюсь... этих? При взгляде на скользкую срань, узурпировавшую мое спальное место и нахуй весь покой, кривлюсь и ежусь, раскуривая четвертую по счету сигарету. Никотин нихуя не помогает успокоить нервы, сердце, но я не оставляю попыток. Сильно затягиваюсь и покусываю зубами фильтр, расхаживая по столу вперед-назад, ссыкуя спуститься на пол. Вдруг она ядовитая? Зажав сигарету между зубами, делаю фото змеи и по гугл картинкам пытаюсь найти, что за вид скользкоползающей мне подкинула Якобс.
— Да сука! — спустя минуту поисков меня накрывает волной гнева, ибо одновременно выпадает информация, что змея ядовитая и не ядовитая. Проверять на практике какие именно сведения верны — желания и смелости нет. Потому я остаюсь стоять на столе, с высоты своего роста взирая на скользкую дрянь. Так проходит час. Я, уставший, не покидаю своего укрытия, а змея мирно лежит на кровати. Пиздато устроилась, смотрю. За это время мне приходила мысль швырнуть в нее что-нибудь и на скоростях съебаться из спальни, но я не рискнул, побоявшись, что если змея уползет на пол, там выше шанс получить укус. Значит остается одно единственное стратегическое отступление — в окно. Стараясь не шуметь, хватаюсь ладонью за полку на стене, выставляю вперед ногу и рывком ставлю на подоконник, распахнув раму и спрыгнув на выступ крыши. Сердце в груди отбивает чечетку, когда я боковым зрением замечаю, что змеи на кровати больше нет. Сукаблятьблятьблять. Быстро перебирая ногами, по стене двигаюсь к ближайшему окну, толкаю приоткрытую створку и вваливаюсь в спальню, слыша одновременно свое тяжелое дыхание и стук сердца в ушах. Опираясь ладонями о колени, тяжело дышу, только сейчас заметив. что сигарета все это время была во рту. Блять. Сплюнув на пол потухший бычок, осматриваю комнату, в которой оказался, яркие девчачьи шмотки и задерживаю внимание на рамке у прикроватной тумбочки, узнав на снимке Якобс рядом с её защитницей. Так это их спальня? Разогнувшись, медленно прохожу по периметру комнаты, пробегаюсь пальцами по корешкам книг на стеллаже, удивившись, что с кем-то из этих девчонок мои литературные предпочтения в авторах совпадают. Раскрыв свою любимую книгу, вижу на полях сделанные пометки, узнав по аккуратным буквам почерк Якобс. Значит, это её книги? Неожиданно. Вкус есть. Исследуя дальше комнату, узнаю, какие фильмы она смотрит, чью музыку слушает и в целом о предпочтениях, нахмурившись из-за того, что много чего у нас совпадает. Сталкерство не входит в число увлечений, однако за осмотром спальни я нехило успокаиваюсь от встречи со змеей и решаю, что при новых обстоятельствах будет тупо не узнать о Якобс больше, найти ее слабости и отомстить за ползающую тварь в кровати. Рыская в ящиках стола, откидываю в сторону блокнот с рисунками, раскрываю второй и ухмыляюсь, с прочтения первой страницы поняв, что держу в руках дневник Милдрет-Милли-да хрен ее как там. К середине записей узнаю много интересного, к примеру то, что я, оказывается, на внешность во вкусе Якобс.
—Да ладно, — смеюсь в голос с описанных эмоций девчонки, про себя смакуя её впечатления и цитаты Якобс после первой встречи со мной. Выходит Зои была права. Она подзалипла на мне. Блять. Вот это компромат. Надо будет спровоцировать Якобс и дать понять, что теперь в курсе всего. Милдрет-Милли-да хрен ее как там, выливает на страницы дневника всю свою душу и подноготную Келси Якобс. Когда из записей мне становится известно, что некий пацан в школе давно дрочит на Якобс и не против от фантазий перейти к постельной практике, я захлопываю дневник и сажусь за девчачий стол, открыв крышку ноута Милдрет-Милле-да посрать. Пароль на учетке не стоит, потому я щелкаю по вкладке аккаунта девчонки в соц.сети, нахожу переписку с тем самым дрочером по Якобс и от профиля девчонки приглашаю чувака на послезавтрашнюю ежегодную вечеринку, которую стабильно устраиваем, когда родители уезжают по работе. В завязавшемся диалоге не забываю написать, что Якобс течёт по нему и если хочет взять её в оборот — нужно вести себя наглее и агрессивнее. За хуйню со змеей я планирую унизить Якобс по полной, опустить, блять, морально на самое дно, уверяя пацана в переписке, что та не святая наивность и с ней можно многое провернуть. Благодаря соседке по комнате мне теперь известно, куда ударить Якобс, потому что как раз невинностью она и является. Получив от пацана ответ, что он завтра придет, удаляю чат с перепиской и закрываю крышку ноута. В свою комнату дорога закрыта из-за змеи, потому я возвращаю дневник на место в ящик стола, скидываю с ног обувь и ложусь спать на первую попавшуюся кровать, не замечая, когда именно отрубаюсь.
Распахиваю глаза на дверном хлопке, разминаю затекшую шею, обуваюсь и тихо выхожу из спальни, спуская по лестнице вниз.  При виде Якобс испытываю пиздецкое желание придушить её за скользкую тварь в спальне, но быстро беру себя в руки, напомнив, что минутная вспышка гнева не стоит того. Отыграюсь на ней вечером, когда приглашенный чувак зажмет её где-нибудь и она обретет в этом доме клеймо шлюшки, которое, уж я постараюсь, не открепится от неё в будущем.
— И тебе доброе утро, — титанических усилий стоит общаться  с ней нормально, однако я представляю, что передо мной не Якобс, а Зои. Судя по реакции, а точнее растерянному взгляду Якобс, как у оленя из диснеевского мультфильма, визуальная подмена срабатывает.
— Тосты и кофе на тебя делать? — решаю добить её уже наверняка, проговаривая вопрос с искренней улыбкой, которую, опять же, кроме Зои и нашего общего друга от меня никто не видел.
На кухне повисает тишина, от которой внутри ликую. Если ты, Якобс, думала, что я сорвусь на эмоции и устрою дестрой сразу с утра — очень плохо меня знаешь. В мои планы входит исполнить данную ранее угрозу и сломить тебя морально.
— Ну, нет так нет, — внешне не демонстрирую негативных эмоций, сохраняя невозмутимый вид. Пусть думает, что купился на ее вчерашнее "давай закончим с враждой". Сделав себе из поджаренных тостов бутерброд, отпиваю глоток кофе, перекус убираю в пакет и прохожу мимо Якобс практически вплотную, уловив знакомый аромат. Так пахла подушка, на которой спал. Я выбрал ее кровать? Забавно.
— Не забудь убрать за собой здесь все, — подняв глаза на ее лице, завершаю фразу словом "пожалуйста" и, смеясь про себя с эффекта, который произвело на нее простое слово, покидаю кухню, направляясь к входной двери. В порядок приведу себя уже на работе. Переоденусь там же, потому что в спальне ноги моей не будет, пока там обитает скользкая Якобс 2.0.

Гневная реакция Якобс на простое действие девки взывает у меня поначалу ступор, а как приходит осознание ситуации — дикий смех. Сложно сказать, из-за чего сотрясаюсь в приступе беззвучного хохота: негодования бабенки, загадавшей желание избавить меня от футболки руками Келси, или того факта, что Якобс не так поняла задание, подумав, что раздеть хотят её. Вот вроде хитрая и сообразительная, но здесь что-то пошло не так. Прикрыв ладонью глаза, опускаю голову чуть ниже, скрывая улыбку. Мне так и придумывать ничего не надо, она своими силами неплохо справится и сама себя поставит под удар.
Скосив глаза в сторону Якобс, внимательно слежу за эмоциями на её лице, поражаясь, как с реакции девки не догнала, что задание было пиздец какое простое и конкретно её не ставило в невыгодное положение. Требовалось со злорадством стащить одежду с меня и отдать полуголого на растерзания собравшимся девкам, однако Якобс решила пойти сложным путем, ну либо хотела раньше времени напиться, потому что на все двести уверен — платье она не снимет. Хотя ничего не мешает мне теперь её подначивать и провоцировать.
— И долго от тебя действий ждать? — словесная провокация от нее лишь больше веселит, убедив меня в правильности изначально сделанных выводов. Она не верно поняла действие бабенки, но мне и такой расклад событий на руку. В пьяном состоянии Якобс еще не видел. Пока Келси пьет всунутый в её руку стакан с виски, я под одобрительные возгласы стаскиваю с тела футболку, отбрасываю ее на спинку дивана и возвращаю ладонь обратно на талию Келси, делая вид, словно не вижу повышенный интерес собравшихся к моим многочисленным шрамам на руках, груди, спине и шее. На каждый немой вопрос одариваю вопрошающего тяжелым взглядом и вскоре желающих поглазеть на меня не остается совсем. Игра тем временем продолжается. За многими действиями и ответами не наблюдаю — по большей части все желания одинаковые, однако как очередь доходит до верной защитницы Якобс, я с удивлением перевожу взгляд с одной девушки на другую, хмыкнув про себя с желания Милддрет-Милли-да хрен как ее там. Прикольный поворот.  Да, Якобс, на фоне таких друзей я меркну сразу и становлюсь безобидным. Ахуенная у них дружба. Вот поэтому я избирателен к своему кругу общения и близкими друзьями могу назвать только Зои и Чейза, последний, к слову, ни разу за всю игру меня не скомпрометировал, а ему известно обо мне немало. Не зря мне эта Милдрет-Милли-да хрен ее как там, не понравилась, ассоциируясь с мелкой собачонкой, которая только тявкает под ногами, мешается и раздражает одним своим существованием. Короче говоря, чем дальше — тем интереснее. Наблюдая, как Якобс кашляет и морщится от табачного дыма, на очередное брошенное в мой адрес "правда или действие" выбираю правду и честно отвечаю, что в первый свой секс облажался по полной. Мне было тринадцать, я нихрена не знал, что делать, как себя вести, продержаться дольше и в итоге длился этот самый первый секс секунды две. Было стыдно, стремно, но, блять, я уверен у каждого был негативный опыт в сексе. И относится к этому лучше как — ну было и похер. Сейчас же все ахуенно. Кого-то из пацанов и девчонок мой ответ поражает, кого-то оставляет равнодушным, но какого-то хрена после подобный вопрос задается еще некоторым, в том числе и Якобс. Почему интерес к ней проявляет дрочер — мне известно лучше, чем кому либо, однако его поведение нехило раздражает. Вроде должно быть плевать, такой и был умысел, но по факту что-то нихуя не испытываю эмоции, какие хотелось бы. Все в точности наоборот.
Схлестнувшись с пацаном взглядами, удобнее обвиваю талию Якобс рукой, жестом обозначив, чтобы не рыпалась, а дрочеру, чтобы захлопнул хлебальник и переключил внимание на кого-нибудь другого. На круг срабатывает и он затыкается, чего нельзя сказать о защитнице Милдрет-Милли-да в жопу ее, которая после сегодняшней игры сомневаюсь, что останется у Якобс в списке друзей. Вообще сдерживаю себя как могу, потому что хочется встать и пожать девчонке руку. Мне ведь реально ничего самому не приходится делать, то Якобс сама себя подставляет, то её подруга. Вопрос кого она считает самым симпатичным остается без ответа. Вместо слов Келси опрокидывает в себя еще стакан виски, думая, будто избежала неловкости. Нихуя. К концу вечера обязательно надо ей сказать, что правду запивала зря. Мне известно, кто в твоем вкусе.
— Она мне не мешает, — выбешиваю спокойным ответом чувака из компании дрочера, не предавая значения засыпающей на мне Якобс. Наверное странно, но дискомфорта от тесного контакта с ней не испытываю. Пропало это ощущение спустя десять минут, как усадил к себе на колени. Логически подобной реакции найти объяснение сложно, потому и не ломаю себе мозг, провожу ладонью по пояснице Келси, страхуя, чтобы не шлепнулась с меня на пол, и убийственным выражением лица  одариваю дрчера, отбив у него желание поддержать разговор. Игра тем временем не останавливается, а наш агрессивно-немой диалог привлекает слишком много внимания. В особенности девок, которые не против, чтобы пристальное внимание было направлено на них.
— Тебе самой не надоели однотипные задания? — ровным голосом спрашиваю у девки, бросившей Якобс повторный вызов раздеться. Да не снимет она платье. Хватит ее спаивать. Якобс слишком... Предложение остается незавершенным, потому что правильная в моем представлении Якобс назло поднимается на ноги и снимает с себя платье. Я же хмурю брови до глубокой складки над переносицей и в тихом ахуе, как и все собравшиеся здесь, рассматриваю полуголую фигуру Келси, прежде чем она успевает прикрыться, натянув на тело мою футболку. Ладно. Удивила. Причем не только меня.
— Игра закончится и я заберу её обратно, — проговариваю шепотом Якобс в лицо, когда она садится обратно ко мне на колени и мы буравим друг друга взглядами, забыв об игре и других людях в комнате. До меня вообще не сразу доходит, что кто-то зовет по имени, к слову, довольно настырно.
— Чего тебе? — резко оборачиваюсь на голос девчонки, вскинув в ожидании левую бровь.
— Твоя очередь, правда или действие?
— Правда. Жалею о сказанном сразу, завидев хитрющий взгляд девки, которая до этого момента отыгрывалась на Якобс.
— Расскажи, откуда у тебя столько шрамов на теле.
Быстро сглатываю вставший в глотке ком, зло прищуриваю глаза и тянусь к стакану с виски.
— Не расскажу, — отказываюсь говорить правду, одним глотком выпив алкогольный напиток. Ни одна душа ничего не знает о моих шрамах и никогда не узнает. Это то, что унесу с собой в могилу. Невольно привлекаю к себе повышенный интерес большинства, из-за чего раздражаюсь. Прежде чем ход переходит другому игроку, на меня смотрят все, за исключением Чейза, но особо я чувствую взгляд той, что ближе всех ко мне.
— Якобс, мне известно, что я в твоем вкусе, но сделай одолжение — не пялься. Это просто отметины на коже и...
Либо мне кажется, либо круг прошел слишком быстро. Мне снова не дают закончить мысль, задав вопрос, который также начинает подвешивать.
— Действие. — Правды хватило. Буду дальше придерживаться действий.
— Выдай самый большой секрет своего лучшего друга, — все поднимают глаза на Чейза, я же гипнотизирую стакан перед сбой. Да ебитесь вы в жопу все. Под лица негодующей толпы, опрокидываю в себя крепкий алкоголь, заметив благодарный кивок друга. Нажираться в планы не входило, но если так пойдет дальше — окосею быстро. У близких людей дохуя секретов и их тайны также умрут вместе со мной. Так как я отказался выполнять действие, оно переходит к следующему игроку — Милдрет-Милли-да пес ее как, но девчонка не следует моему примеру и выкладывает все одним потоком:
— Келси считает самым привлекательным в комнат Картера. Он ей нравится, — смеяться я начинаю еще на своем имени, с наслаждением фиксируя целую гамму эмоций на лице той, которую спалили с потрохами.
— У тебя ахуенная подруга, Якобс, — сарказм в голосе даже не пытаюсь скрыть. С такими друзьями даже врагов не нужно.
Толпа в комнате оживляется, бросая в Келси двусмысленные комментарии, некоторые из которых затрагивают также мою рожу. Но мне плевать. Нелицеприятное слышу каждый день о себе и давно привык к этому.
— Сэм, — различив в гаме голосов знакомое имя, перевожу взгляд в сторону его обладателя, хотя в планах было вывести подвыпившую Якобс из себя и держать её под прицелом собравшихся еще минимум двадцать минут,— забери личную вещь у любого человека в этой комнате. Расплывшись в мерзкой улыбке, дрочер склоняется ко мне с Келси и хватает с пола ее платье, закинув кусок ткани себе на плечо.
— Какое же ты ебанько, — свои мысли произношу вслух, не испытывая ни йоту неловкости после сказанного. Пиздец полный. Есть маньяк коллекционер, а у нас в Финиксе орудует платьедрочер. Он готов уже ответить, я — послать его открыто нахуй, однако остальным плевать, чего кто хочет. Игра в самом разгаре, ибо большинство достигли одинаковой пьяной кондиции, чтобы от провокационных действий перейти к личным вопросам.
— Правда или действие?
— Действие.
— Задай провокационный вопрос человеку, который тебе нравится. Внимание играющей девушки переходит на меня. Да йобаный ты в рот. Бутылку с алкоголем притягиваю к себе до её — "как ты попал в патронатные семьи?". На машине социальной службы, блять. Скрипнув во рту зубами, молча наполняю пластиковый стакан виски и пью, оставив без ответа очередной личный вопрос. Вопрос переходит дальше и по кругу гуляет долго, потому что среди моих братьев и сестер также не находится тех, кто готов рассказать свою историю. Говно прошлого ворошить никто не хочет и по итогу вопрос возвращается ко мне:
— На машине социальной службы. Всё. Отъебись. Чем тебе не ответ? Под смех родственников, откидываюсь назад на спинку дивана, словив недовольный взгляд Якобс. Будь трезвее — обязательно ответил чего саркастичное, но четыре стакана виски сделали свое дело и расслабили, превратив меня в человека, который достиг душевного дзена. Вообще в компаниях стараюсь не пить с тех пор, как Зои призналась, что под градусом я больше похож на того Картера, который ей нравится. Не знаю точно, чего хотела этим сказать, но с тех пор я перестал напиваться с кем-то. До этого дня.
— Действие, — спокойно делаю выбор, когда его предоставляет мне Чейз.
— Спроси о чем хочешь любого в этой комнате, — улыбнувшись наивному заданию друга, склоняю голову и смотрю на Келси, пока она не чувствует на себе мой взгляд.
— Скажи мне, Якобс,— слова растягиваю специально медленно, подогревая интерес и любопытство толпы к своему вопросу, — если бы узнала, что жить тебе осталось всего один день и что завтра никогда не наступит, какие бы три вещи ты сделала в первую очередь?

Шумно выдыхаю, стискиваю до боли в скулах челюсть, прикрываю глаза и напоминаю себе, нахрена вообще заделался сопровождающим и трезвым водителем для Якобс. Спор проиграть нельзя. Никак. Соберись. Не смей разжимать руки и скидывать её, потому что легко доставшаяся недвижимость и недовольный ебальник мужика Софи — как минимум две причины сохранять тотальный дзен тибетских монахов. Особенно когда хочется придушить Якобс. Посмертно.
Так. Ладно. Вдох, выдох.
Вдох и выдох.
Вдох... да хуйня какая-то. Дыхательные практики вообще не помогают, ибо я в красках представляю свой срыв на Келси.
Блять.
Оставить Якобс одну и свалить от нее — плохая идея. Понимаю это отлично. Но как же сильно хочется флешем прыгнуть в тачку и на скоростях исчезнуть за ближайшим поворотом, в окно прокричав "никакой прокуренный клуб того не стоит". Не стоит. Не...Сука.
Стоит. Ещё как стоит. Внутренний бизнесмен во мне уже подсчитывает прибыль и ведет себя как Дикаприо из фильма Волк с Уолл-стрит, а хитрый еврей под народную еврейскую музыку показывает факи мужику Софи.
Потому стискиваю зубы и с Якобс на руках поднимаюсь выше на ещё несколько ступеней. За вечер услышал от неё немало пьяных откровений, но вот тактильных исследований не ожидал. Изогнув в удивлении бровь, с прищуром слежу, как поглаживает меня по руке и сжимает бицепс, озвучивая собственные мысли вслух. Причем в мою шею. Остановись, Якобс, завтра же пожалеешь обо всем, а я сделаю все, чтобы запонимала сегодняшнюю нашу встречу на всю оставшуюся жизнь.
— Ты так вкусно пахнешь...
— Учел и занес в топ десять комплиментов, — с усмешкой слушаю её пьяный бред, хмыкнув про себя с некоторых мыслей и умозаключений. Не выйдет соблазнить её, потому что есть парень. Смешная пиздец. Что ещё скажешь? Не в твоем вкусе и не тот типаж?
— Серьёзно думаешь, что меня остановило бы наличие парня у тебя? — вопрос риторический, ответ не жду от неё, тем более когда она вся в своих мыслях о бывшем. Но так вообще забавно, что из-за одного долбаеба усомнилась в доверии к остальным мужикам. Надо будет проверить потом, насколько сильно разнятся выводы, сделанные пьяной Якобс, от Якобс трезвой. Потому что пока всё звучит как полная брехня. Наши взаимодействия в подростковом возрасте помню и не сказал бы, что она была поехавшей на мести. Держала удар, да. Била в ответ на равных — еще как. Но по-крупному и ни за что — не помню, чтобы мстила.
Не нравится мне, каким тоном говорит "кстати" и "знаешь что", но я ничего не говорю, склоняю голову чуть вбок, мимикой спрашивая "ну?"

Якобс молча жует, расфокусированным взглядом блуждает по фургончику с закусками, а мой вопрос проплывает мимо её пьяного разума. Ясно. Не расспрашивая, кто такая Линда, притягиваю пакет девушки к себе, достаю салфетки и вытираю руки, при этом какого-то хрена запоминая все, что выдала Келси. Обычно люди под градусом говорят о себе много компрометирующего, может и мне сведения о незнакомой девке пригодятся в будущем? Вдруг из близкого окружения Якобс и я, завоевав её доверие, сумею войти в доверие своего объекта спора? Всё возможно, потому имя Линда запоминаю, чтобы выудить из памяти при встречи, или удобном моменте.
Доев свою энчиладу, слушаю Келси, слышу, что несет мне и вперивюсь в неё убийственным взглядом. В смысле я больше не голодный? А ничего, что это ты была инициатором ночного жора, а не я. Прищурив глаза, неспешно облизываю губы и открываю перед ней дверцу тачки, жестом руки обозначив, чтобы пошевеливалась. Как же с тобой сложно, Якобс.
Пока она воюет с ремнем в салоне, комкаю пакеты из-под еды с капота, выкидываю их в ближайшую мусорку, оставляю повару из фургончика чаевые и сажусь за руль, перед этим накинув на плечи обратно свой пиджак.
Дальше еду и рулю по наводкам Якобс, изогнув бровь, когда она возвращает нас к тем же домам, но указывает в сторону тех, что напротив. "Ты, блять, прикалываешься? Твой дом был в дороге от того, к которому приехали в первый раз? Я тебя придушу сейчас." Сомкнув челюсть, отстегиваю ремень, подаюсь корпусом вперед и распахиваю дверь Келси, мимикой на роже проговорив ей "проваливай с глаз моих долой". Всего хо-ро-ше-го.
— Да будь ты хоть Майкл Тайсон — плевать мне, — выплевываю в ответ на её "я умею драться". Умеешь, допустим, но к чему мне эти сведения от пьяной тебя в... третьем часу ночи? Последний раз взглянув на наручные часы, закатываю рукав пиджака обратно, в незаинтересованном прищуре гляжу Якобс в лицо, поражаясь черт знает в какой раз её умозаключениям за этот вечер.
— Я не буду помогать тебе, сама дойдешь. Не армия спасения и не служба 911. Вот твой дом, вот ты, дальше разбирайся  в одиночку. Совесть меня не гложет. В округе никого, в подъезде проблем не найдет. Доберется как-нибудь. С этими мыслями проворачиваю ключ зажигания, оборачиваюсь в сторону Келси, вскинув брови от тычка и наглости.
— Ты уже нарываешься. Она толкает меня к выходу, я хлопаю ее по руке, наблюдая за тщетными попытками вылезти из автомобиля наружу. Выглядит жалко. Ещё ни разу салон моей тачки не покидали в шпагате, но Якобс близка к этому. " Пить тебе запрещено, блять. Да чтоб тебя!". Гневно хлопнув дверцей, быстрым шагом обхожу собственную тачку и подхватываю Якобс на руки, когда её тянет обниматься с асфальтом в акробатических позах. "На утро я отыграюсь за все, Якобс. Запомнишь эту ночь надолго"
Если смотреть на нас со стороны, то я словно труп несу. Первый лестничный пролет Келси пребывает в состоянии "к хренам сознание". Не реагирует вообще ни на что. На втором просыпается, пьяно над чем-то гогочет и отрубается. Лишь к четвертому этажу мне удаётся узнать, что живет она на восьмом и номер квартиры, возле которой опускаю пьяное тело и несколько раз давлю на звонок большим пальцем. По ту сторону никто не торопится. Голосов также не слышу и начинаю думать, что пора бы искать в вещах Келси ключ от квартиры, как дверь внезапно открывается и меня встречает полуголый пацан. Заебись. Неплохо Якобс устроилась. Секунд тридцать он сонно осматривает меня, я — раздраженно его, устав придерживать пьяное тело Келси и страховать его от падения.
— Ага, — как тебя зовут и кто ты — кристально похрен, как и то, что считаешь Якобс пьянью. По ее сегодняшнему состоянию уже понял это. Подтолкнув проспиртованную Якобс в квартиру, намереваюсь развернуться и уйти, но замираю, расслышав женский голос и имя, которое за сегодня уже слышал. "Опа-на. А вот это интересно".
— Так ты та самая Линда? Приятно лично с тобой познакомиться, — врубаю на максимум все своё "непринужденное" обаяние, улыбнувшись соседке Келси.
— Она обо мне рассказывала?  — на ее фразу изображаю возмущение, мол — конечно рассказывала, и прохожу внутрь квартиры, когда сосед Якобс, встретивший меня, закрывает дверь и предлагает зайти к ним, чтобы не говорить на пороге.
— А ты... Диего?
— Как вы познакомились?
Вопросы звучат одновременно, потому я отвечаю на тот, на который выгоднее всего ответить.
— В клубе. Она была с подругой, Амандой, вроде, потом та уехала, Келси осталась одна, перебрала, мы встретились на танцполе, ну и она присоединилась к моей компании,— приняв из рук девушки кофе, благодарю самой вежливой улыбкой из своего арсенала и делаю глоток, слушая расспросы сожителей Якобс и наблюдя за ней самой. Келси настолько пьяна, что не обращает ни на кого внимания. Со стаканами воды пьяной походкой уходит в одну из комнат, хлопнув дверью. Утром реально будет весело, но не ей, а мне.
— Когда она напилась из-за какого-то Йена и уже была не в себе, я предложил довести её до дома. На этом и все, собственно. Разместившись за их столом, неспешно потягиваю отвратный растворимый кофе и рассматриваю все вокруг. Фото на стенах, откуда мне улыбается Якобс с этими людьми, книжные стеллажи, с авторами, что видел еще в детской спальне Келси и пса, общество которого удивляет.
— У вас есть собака? И как Якобс на это согласилась только,— опустив кружку на стол, ловлю в рожу от Линды удивленное "она рассказала тебе, что боится собак" и без зазрения совести утвердительно киваю головой. Якобы так и было.
Забавно, но после подобного "откровения" соседи Келси будто оттаивают, рассказывая много чего, за что Келси их бы прибила, услышь наш разговор...

На часах шестой час утра. В руках держу второй стаканчик кофе, с улыбкой скрыв переписку с Линдой и убрав сотовый в карман. Не думал, что сожители Якобс окажутся настолько полезными для меня. Но вышло как раз иначе. Линда оказалась вполне приятной и милой в общении, да и Николас не такой раздражающий, когда ведет себя серьезно. Пусть покинул их квартиру под утро, оно того стоило. Столько о жизни Якобс мне никто не рассказал бы,плюс заручиться поддержкой двух незнакомых людей — лишь на руку. Линда, похоже, не против свести её со мной, раз так легко "сдала", где работает, кем и что утром могу заехать и подкинуть её до работы. Удивило меня, что мы с Келси в одной сфере крутимся, но т явно совпадение.
Допив остатки кофе, выкидываю пустой стаканчик в мусорный бак напротив как раз в тот момент, когда на горизонте показывается Якобс. По классике жанра она в неверии смотрит на меня, я, нагло и спокойно, на нее, веселясь с эмоций, проскакивающих на её лице и предполагаемых мыслей. Решив, что показалось, Келси опускает на глаза темные очки, задав направление к автобусной остановке, а я падаю за руль собственного авто и неспешно еду к ней, остановившись рядом.
— Да ладно, Якобс не стесняйся, — опустив окно, склоняюсь в нему и с удовлетворением на роже гляжу на растерянную Келси,  — я уже вчера от тебя услышал, что красавчик, от меня вкусно пахнет и со мной весело. Ничем новым не шокируешь, садись, подвезу тебя. Быстро прыгать ко мне в салон она не спешит. Удивился, будь иначе. Хотя куда надавить мне известно, причем благодаря болтливости Линды. У Якобс сегодня не то, чтобы важный день, но ответственный точно. Сменяется начальство, предстоит знакомство, произвести впечатление и все такое.
— Линда сказала, что тебе сегодня нельзя опаздывать, я пообещал ей, что подброшу тебя. Хочешь или нет, но слово свое сдержу,  — наблюдая за Келси, решаю добить окончательно:
— Якобс, ты вчера со мной туда-сюда каталась. Давай садись, или на трезвую голову не такая храбрая?

За стеной с одной и с другой стороны от моей спальни различаю голоса, энергичную беготню по комнатам, делая из громких звуков выводы, что не только я на пару с Якбос знатно прихренел из-за внезапного приезда родителей. Протрезвевшие братья и сестры с воплей матери тоже оценили масштаб грядущего пиздеца.
— Хватит пиздеть, шевелись давай, — в яростном шепоте проговариваю Келси, вскакиваю с кровати одновременно с ней и резко разворачиваюсь, подумав, что не так услышал начало её фразы. Чего бы ты предложила мне? Повтори? Убраться отсюда? Слушая дальше размышления Якобс, бросаю в неё уничтожающий взгляд, пусть и не воплощаю порыв придушить, потому что она подводит свои мысли к умному и безопасному для себя заключению. Вот именно, блять. Спальня моя, так что уебывай. Как и куда? Да не мои проблемы. Хватило мозгов припереться ночевать ко мне, значит и как свалить придумаешь.
Тем временем в холле становится больше шума. С голосом матери гремит и голос отца, часто хлопают двери чужих спален и по этим самым хлопкам я определяю, когда кто-то из опекунов влетит в мою комнату. К слову говоря, через две соседние двери.
— Сомневаюсь, что мне так повезет, — комментирую прощальную речь Келси, дергаю плечом, чтобы убрала с него свою ладонь и подхожу к двери, на последующие слова Якобс отмахнувшись от неё как от назойливой мухи. Заткнись и проваливая уже. Не рухнешь камнем вниз, с тобой даже сраная теория вероятности даст сбой и отделаешься, максимум, легким испугом. Уверен, что все с ней будет в порядке и не пострадает, однако какого-то хрена глаза всё равно возвращаются к фигуре Якобс и я слежу за каждым девчачьим движением, в какой-то момент чуть не дернувшись к ней при виде соскользнувшей на долю секунды женской руки с оконной рамы. На мгновение все вокруг словно замирает, а звуки пропадают. В грудной клетке стягивается неприятный узел, незамедлительно посылая резкими импульсами противную дрожь во все тело. "Блять. Не могла же..." Истошных криков родни не слышу, лишь отдаленное бормотание самой Якобс, после которого рефлекторно выдыхаю полной грудью и душу в себе на корню минутное желание метнуться к окну и проверить Келси. Внимание концентрирую специально на шагах в холле и задаю уверенный ход к двери, потянувшись к ручке, когда её проворачивает мать, столкнувшись со мной.
— Ты здесь один? Вопрос очевидный, ответ давать странно на него, потому я скрещиваю руки на груди и вскидываю левую бровь, мимикой показывая, что негодую, а чего не так и к чему допросы. Мать от меня в реакции не отстает: в недоверии прищуривает глаза и проходит внутрь спальни. Сперва заглядывает под кровать, следом, игнорируя мое удивление, распахивает дверцу шкафа, никого среди вешалок с вещами не обнаруживает и меняется в лице, посмотрев на меня с удовлетворением и расслабленной улыбкой.
— Хорошо. Встретимся за завтраком, — ага. Астахуиста, адьёмбо, всего наихудшего. Закрыв дверь, делаю шаг в строну, слышу голос Келси позади себя и закатываю глаза. Ну и хули ты вернулась? Вопрос не успевает слететь с языка, потому что какого-то лешего мать тоже заходит обратно в спальню и все-таки застает нас вместе полуголых. Даебтвюблять. Если бы проблемы были человеком, они имели бы твоё лицо, Якобс. Не иначе.
— Дилетантка, блять. Даже в окно нормально выйти не способна, — бросаю на выходе Келси в спину и спускаюсь за всеми "провинившимися" по лестнице на первый этаж, готовясь мысленно к часовой головомойке. Как и ожидалось, мать много говорит нелицеприятного в рожи тех, кого застукала не в своих спальнях и полураздетыми и раздетыми в смешанно-гендерной компании, но если резюмировать кратко её почти двухчасовую истерику, то выводы будут следующие: трахаться с сестрами — плохо и грех, трахаться не только с сестрами — тоже плохо и грех, вообще трахаться — грех и злое зло, но с сёстрами особенно. Отдает каждому указание, чтобы сбирали монатки и готовились к расселению. Большинство братьев и сестер реагирует бурно; я же во время генных выкриков матери и редкие поддакивания папаши на её тираду держу ебальник ровно, скрывая собственные эмоции. Не в восторге делить спальню с пятилеткой, но один хрен повлиять на другой исход не в силах. Мать в намерении нашего переселения непреклонна. Так что утро следующего дня мы встречаем с новыми соседями и в других комнатах, привыкая к новым сожителям и смене обстановки. Помимо учебы и рабочих смен теперь прибавляются ежедневные обязанности по дому, которые отныне выполняют не все по очереди, а лишь четыре человека: Чейз, Оливия, Якобс и я. Короче говоря, главные нарушители моральных норм в патронатном семействе. Вообще мы с Келси могли избежать наказания приемных предков, но пизда с ушами лучшая бывшая подруга Якобс наговорила матери хуйни о наших с ней тесных сношениях отношениях, потому как итог: драим хату на пару с Чейзом и Оливией, хоть мать и следит, чтобы эта парочка держалась друг от друга дальше. За нами с Якобс так не бдит и я думаю, что сомневается в словах Милли-Милдрет да хрен как ее там. Мне от всего ни горячо, ни холодно. После ночной смены ждет уборка, потом домашка и снова рабочая смена. В кухню заползаю уставший и полуживой, вижу спящую на столе Келси и специально шумно хлопаю дверцей кухонного шкафа, с усмешкой наблюдая за живым пробуждением. Пока копошусь среди полок на предмет того, чем можно быстро перекусить, краем уха слушаю Якобс, фыркнув с девчачьего негодования по поводу аромата, который исходит с моей стороны.
Естественно от меня будет разить алкоголем. Я же бармен и ночную смену провел за стойкой. Зои так и догадалась год назад, что нашел работу в клубе, но Келси Якобс — не моя близкая подруга. К выводам приходит иным.
— С логическим мышлением у тебя совсем хреново, Якобс, — скинув рюкзак с плеча, опускаю у своего любимого стола и прохожу мимо Келси к кофе и кружкам, слегка задевая собственным телом девчачью спину. Перед тем как насыпать любимый бодрящий напиток, подозрительно кошусь на любительницу чернозема, принюхиваюсь к гранулам в банке, а потом уже сыплю кофе в кружку, заливая сверху водой. Уходить Якобс почему-то из кухни не спешит, смотрит на меня, я схожим взглядом гипнотизирую её. И это пиздец как непривычно. Обычно при встрече мы бодро обмениваемся колкостями, парируем на сарказм, яростно спорим о чем-нибудь, но не молчим, зависнув друг на друге. Не знаю, сколько бы ещё длился наш немой диалог, но влетевший в кухню Макс вывел из странного транса и меня и Якобс.
— Привет, мелкий, — улыбаясь, ставлю кружку на стол и отбиваю кулачок Макса, следом забрав свою чистую футболку, которую протягивает мне, оживленно рассказывая, как он провел вчерашний вечер и ночь один в нашей общей спальне.
— Но я тоже, как ты, хочу работать ночью.
— Рано тебе ещё, — расстегнув насквозь пропитанную алкоголем рабочую рубашку, снимаю её и быстро надеваю на тело чистую темную футболку, закинув грязную белую рубашку на плечо, — Зои не видел?
— Я здесь, чего ты хотел и... доброе утро всем, —проследив за взглядом подруги, вспоминаю, что в кухне все еще присутствует Якобс и быстро меняюсь в лице, вернув себе непроницаемый вид.
— Забудь. Потом, — Зои пожимает плечами, протягивает небольшой мешочек с чем-то Келси, рассмеявшись с моего негодующего вида.
— День семейного единства, забыли? Бля. Да. Уже? Как-то вылетела из головы ебанутая традиция опекунов, по инициативе которых  мы каждый год играем не только в тайного санту, но и тайного дарителя. Мать считает подобное сплачивает всех членом семьи и помогает лучше узнать друг друга. Бред, как по мне. Половина ведь не запариваются над подарками и дарят всякую хуйню.
— Картер? — перемешав бумажки в мешке, подруга раскрывает его и протягивает мне. Не играть и съехать нельзя, так что опускаю руку, хватаю пальцами записку и, не раскрывая, суя в задний карман. Зои хмыкает, Макс смеётся, а я поднимаю с пола рюкзак и ретируюсь с кухни, шагая п лестнице наверх в спальню. Оставшись один, сбавляю шаг, ступая по периллам чуть медленнее, заползаю в карман за клочком бумаги, неспешно разворачиваю и застываю на месте. Да ну нахуй. Якобс?

Следующие четыре дня для меня проходят так же, как и дни ранее. Башка забита работой, бытовыми наказаниями, учебой. В семье тоже царит шумная атмосфера, разница, пожалуй, лишь в том, что обсуждают не тайные отношения Оливии с Чейзом, сплетни обо мне и Якобс, а завтрашний праздник дарения и вечеринку по случаю дня рождения богатой одноклассницы. Оба события выпадают на один день всегда, оттого и шумиха. Ежегодная тусовка богатой девки организовывается с размахом: с приглашенным крутым диджеем, службой кейтеринга и обязательно у бассейна. Приглашены обычно все из школы, так что пока праздник старости девки не пройдет — наш дом будет стоять на ушах.
— Якобс, блять, глаза разуй,  — столкнувшись с ней на втором этаже у лестницы, переступаю через учебники и вещи, которые выпали из её рук на пол, и скрываюсь за поворотом. Иду целенаправленно к спальне Зои, потому что договорились позаниматься с ней сегодня к экзамену, ну и еще я хотел попросить её запаковать выбранный мой подарок Якобс на день дарения.
— Могу войти?  — постучав в дверь спальни подруги, открываю после громкого "да" и падаю на кровать Зои, сев спиной к входной двери.
— Кстати, хотел еще спросить, сможешь упаковать его мне,  — вытащив коробку из рюкзака, протягиваю подруге, п эмоциям на лице увидев, что вызвал любопытство вещицей.
— Что это?
— Подарок на день дарения, — когда она раскрывает крышку небольшой картонной коробки, непроизвольно задерживаю дыхание и слежу за реакцией.
— Вау, как красиво, — сохраняя морду кирпичом, небрежно пожимаю плечами, делая вид, будто мне все равно и её реакция не волновала. Почему? Все как раз наоборот. Если Зои оценила, вероятно, Якобс тоже может понравится и... блять, да какая разница, не о том думаю. Не хуйню банальную выбрал на отъебись. Все. Остальное неважно.
— Вселенная в стеклянном шаре. Подарок какой-то смысл несет? Что? Нет конечно. Не знаю, почему выбрал именно его, просто когда увидел в антикварном магазине, вспомнил, что любимый цвет Якбс — это синий и купил шар, внутри которого собраны, уверен, все оттенки этого цвета.
— Нет, без смысла. Запакуешь?
— Конечно. Без проблем, — аккуратно закрыв коробку, подруга бережно убирает мой подарок в ящик своего стола и мы раскладываем на её кровати учебники и школьные тетради.
С Зои расслабляюсь и за оживленным разговором не реагирую на дверной хлопок, привыкнув к компании Оливии. В голову вообще не закрадывается подозрений, что это может быть не Лив, а кто-то другой. Почему? Подруга бы среагировала на кого чужого, однако Зои не меняется в лице, смеясь в голос, когда пытаюсь разобрать написанный корявый почерком её конспект и читаю добрую часть слов не так, а дальше беззлобно подкалывает меня, пытаясь втолковать основы создания фресок эпохи возрождения, вопросы по которым точно будут в тесте.
— Одна мазня все равно, — увернувшись от её подзатыльника, заливисто смеюсь и откидываюсь на локтях, нахмурив брови с вопроса Зои, почему не иду на ту самую громкую вечеринку.
— Ты знаешь мое отношение к тусовкам, к тому же не уверен, что будут отличия какие-то с прошлой вечеринкой по случаю её дня рождения, ну а еще хочу выспаться перед рабочей сменой, — закрыв конспект, киваю на второй вопрос подруги.
— Ты мне напиши, когда тебя забрать, я одолжу тачку у Джеймса, я закину тебя и Чейза домой перед сменой и, — позади раздается приглушенный хлопок, такой, словно что-то плоское упало на пол, и я оборачиваюсь на звук, мгновенно изменившись в лице и выпрямившись на кровати, как глаза встречаются с другой парой знакомых глаз.
Какого... Якобс? Она соседка Зои?! Блять. В памяти всплывает хлопок двери, на который не среагировал и не посмотрел, кто зашел в комнату и я поднимаюсь с кровати, собирая вещи в рюкзак.
— Короче ближе к вечеринке обговорим все тогда, — на вопросительный взгляд подруги, закидываю рюкзак на плечо и, одарив Якобс взглядом в стиле "вот какого хрена, блять, снова именно ты", открываю дверь спальни и выхожу в холл.

День семейного единства — очередная бесполезная традиция, которая пришла на ум нашей приемной мамаше явно не в трезвом состоянии. С таким размахом даже день благодарения не отмечается и рождество, как этот дебилизм с тайными подарками. Практически все в доме выбирают их на отъебись, дарят также и подыгрывают матери в семейном бесоебстве больше для того, чтобы без проблем смыться на вечеринку одноклассницы и остаться у нее с ночевкой. Искренние порывы и инициативность, которые так радуют предков, сраное притворство. Сегодня день семейного единства мало чем отличается от прошлых празднований, но меня бесит, что именно сегодня на глаза родителям попался я и мать запрягла меня помогать ей в украшении дома, заставляя по десять раз спускаться с коробками со второго этажа на первый. Сука. И откуда у нее столько декораторского говна?
Подтянув набитую пестрыми лентами коробку к груди, пинаю коленом дверь и выхожу в холл, чуть не врезавшись в Милли-Милдрет-да хрен как ее там. Откуда ты взялась, блять?
— Ты был в спальне родителей?
На тупой вопрос отвечать не собираюсь. Я вышел из спальни, логично же, что был там. Шагнув влево планирую обойти ее, но она синхронно со мной дергается в одну сторону, вновь преградив дорогу. Да свали ты уже.
— И чем ты там занимался?
— Дрочил.
Милли-Милдрет-да посрать как там её растерянно отрывает рот и глупо хлопает глазами.
— Есть претензии? — в открытую провоцирую девку и когда она краснеет добиваю своим смехом, под который сбегает и скрывается за дверью собственной комнаты. Как Якобс с ней сдружилась вообще?
Сжав коробку в руках, дергаю желваками, злясь, что мысли и тут вернулись к Якобс. Сраный день семейного единства. Сраный подарок. Всегда ведь было кристально похуй, как отреагирует на него тот, чье имя вытянул, а в этот раз я словно жду, когда уже все вскроют подарки друг друга, чтобы... увидеть реакцию Якобс? И как сие блядство объяснить? Нахуя мне ожидать её реакции? Бесит, блять. День семейного подаркодарения. Якобс. Все бесит.
Коробка с громким хлопком падает из моих рук на пол в гостиной, а Чейз, Зои, мать и еще двое братьев синхронно вздрагивают, по очереди одарив меня горящими взглядами. Поджав губы, Зои протягивает руку, будто хочет коснуться моего плеча, но потом передумывает и опускает ее. Мать просит меня не пугать так больше, рассматривает принесенные украшения с озадаченным видом и спустя секунд тридцать выносит вердикт, что тут все не то. Мне нужно найти украшения именно для дня дарения. Ага. Как же.
— Конечно, — выпаливаю с сарказмом и дарю матери короткую «иди-пожалуйста-на-хрен» улыбку, прежде чем уйти. Вниз больше не спускаюсь. С пачкой сигарет и книгой прячусь на чердаке, развалившись на старом диване у небольшого круглого окна. Кроме меня в этом царстве пыльных вещей и коробок никто не бывает. Сам постарался, чтобы так было и чердак стал исключительно моим укрытием и местом тишины от всех. Даже Чейз и Зои не знают, где пропадаю, думая, что я банально ухожу из дома через запасной выход. Но я тут. В своей личной "библиотеке". Большая часть книг остается всегда здесь, в собственную спальню редко их уношу — из-за привычки читать в одиночестве и когда не ловлю на себе взгляды "ебать, Баттс, ты умеешь складывать буквы в слова?". За два года стена у окна превратилась в пять книжных стопок от потолка до пола, время от времени которую разбираю, перечитываю и все чаще ловлю себя на одной мысли: когда съеду отсюда и обоснуюсь в своём жилье, в нем также обустрою себе место для чтения, а для книг куплю крутой стеллаж на всю стену.
С тлеющей сигаретой в руке, бережно переворачиваю страницу книги, стряхиваю пепел с горящего кончика в пепельницу рядом и подношу фильтр к губам, не сделав затяжку из-за радостных писков снизу. Уже? За гомоном детских голосов следуют шумные передвижения. Да. Началось. С первого дня дарения я избрал свою тактику поведения и реагирования на всё: принимать в этом дне минимум участия. Семейные поздравления и родительские объятия избегал, присоединяясь лишь к разбору подарков. Искренние разговоры за общим ужином также обходил стороной, скрываясь на чердаке после фразы папаши "все к столу". График дня семейного единства был прост и я быстро запомнил его, в этот раз также спускаясь ко всем на моменте разбора тайных презентов. Из прошлых подарков уже не жду ничего. На автомате беру протянутый мне запакованный сверток, верчу в руках, и, не разворачивая, ищу глазами мусорное ведро, игнорируя на себе сочувствующие взгляды Зои и Чейза. Некоторые братья и сестры смотрят на меня с торжествующей злостью, предвкушая, когда я вскрою подарок с какой-нибудь гадостью. В первый раз при распаковки подарка так и произошло: руки обрызгало какой-то дрянью, после которой ко мне липли все кошки во радиусе пяти метров, а сыпь от этого жидкого дерьма раздирала кожу три месяца. Во второй раз тайный даритель напихал мне засушенных пауков с запиской из вырезанных букв "за все хорошее, Баттс!" В целом, отношение "любимых" родственников считал логичным. Для них день дарения стал единственным днём в году, когда могли отыграться, сохраняя анонимность. Родители закладывали в семейный праздник иной посыл, я не разделял их рвения и не разделяю, но где-то глубоко внутри уважаю за все попытки сплотить и сдружить чужих друг другу детей. Всех пакостников я не выдал, наверное, по той же самой причине, по которой сам выбирал подарок, который было бы приятно получить. Обменявшись кроткими взглядами с Чейзом, шумно выдыхаю, быстро разворачиваю обертку, отодвигаю бумагу в сторону и чуть прищуриваю глаза, готовясь крепко зажмурить их, когда в лицо выстрелит, или полетит какая-нибудь дрянь, но... ничего не происходит. Растерявшись, тупо гляжу в обложку книги, находясь под впечатлением от того, что мне в рожу ничего не прыснуло, руки целы, а из подарка никто не выполз. В смысле? Мои дарители Зои или Чейз? Ощутив на себе взгляд, Зои с улыбкой мотает головой, толкает Чейза локтем в бок, тот смотрит на меня, нормальный подарок в руках и также мотает в отрицании, щерясь в странной улыбке. Тогда кто? Вернув взгляд к книге, читаю имя автора и название. Абдель Селлу: "Ты изменил мою жизнь". Это крутой автор и крутая книга. Может подарки перепутали? Спешно разворачиваю подарочную бумагу, читаю на ней свое имя и вновь хмурюсь. Блять. Что за... Листая страницы книги, нахожу на полях разные пометки, сделанные почерком, который кажется знакомым. "Иногда нужно попасть в чужой мир, чтобы узнать, чего не хватает в твоем собственном." Выделенная в тексте цитата буквально бьет по осознанию и я вскидываю резко голову, сканируя глазами толпу без остановки, пока не нахожу среди всех собравшихся Якобс. Эту книгу я видел ранее на её полке, эти самые пометки я читал, листая эту же самую книгу в её прошлой спальне. Меня подмывает напрямую подойти к Келси и задать вопрос, который вертится в голове, но я стою прибитый к месту, пораженной реакцией, которую вызвал у нее мой подарок в руках. Ахринеть. Ещё  никогда я не видел от Якобс такой счастливой и теплой улыбки. Словно ебучее солнце рухнуло ей на голову или все подарки мира вдруг оказались у ног. Яркий взгляд, сияющий, такой блестящий, что ослепнуть можно. Похоже у нас снова равный счет. 1:1, блять. Удивила.
Когда все направляются в столовую, я проскальзываю наверх, дергаю за веревку раздвижную лестницу на чердак и спустя две минуты оказываюсь в своем любимом месте. Среди стопки книг ищу одну определенную, раскрываю на середине, вытаскиваю со страниц стикер и сверяю с него почерк, приложив напротив записи с подарочной книги. Сходство не вызывает удивление. Я больше впечатлен из-за того, что даже тут, блять, Якобс выделилась. Могла же сделать гадость, воспользоваться выпавшей возможностью отомстить мне и сохранить анонимность. Но нет, блять. Она делает как я. Не скрывается за безликими пакостями. Причем не только в подарке, черт возьми! Всегда, сука, абсолютно каждый раз с начала нашей войны она открыто отвечает на мои провокации, не отрицает и не прячется за кем-то. Бьет на равных, с вызовом и я не могу понять, с какого хрена за это начинаю испытывать к ней уважение. Хотелось бы ощущать только то, как сильно бесит меня, раздражает и злит, однако гамма чувств оказывается куда шире, блять.

Сообщение на сотовом от Зои разрывает тишину и заставляет отложить раскрытую книгу Келси на стол. Ну конечно, блять. Ещё бы Чейз не напился через тридцать минут от начала вечеринки. Официально можно сказать, что вечер спокойствия окончен. " Через двадцать минут буду" — отправляю свой ответ подруге и покидаю чердак. За десять минут собираюсь, закатывая глаза на предупреждающие сообщения Зои, что если оденусь не по дресс-коду — меня не пустят. В иной ситуации положил на всё болт, но вспомнив, что Чейз пьян, а ей нужна моя помощь, потому что подруга не в силах не то, чтобы дотащить его до такси, а вообще сдвинуть с места, вытаскиваю из шкафа темный костюм и переодеваюсь, садясь в салон подъехавшего к дому авто при всем параде. Выгляжу как-то совсем иначе, чувствую себя иначе, осознав, что это самое "иначе" возрастает в ощущениях, когда всего за три минуты пребывания на вечеринке я сталкиваюсь с Якобс. Сдвинув брови с её слов, рефлекторно вытягиваю руку к телу Келси (намереваясь что? Подстраховать её от падания? Ебануться), но, опомнившись, чего творю, резко опускаю ладонь вниз, не акцентируя на бессознательном порыве внимание.
— Всё-таки не показалось? — повторяю с усмешкой девчачью фразу, расслабленно выпрямляю спину и лениво убираю руки в карманы брюк, скользнув взглядом по фигуре Якобс. Снова на ней кроткое платье, открывающее голые ноги. Вид не кричащий, не вызывающий, она просто выглядит красиво.
— Так ты искала меня в толпе? Как интересно. Взгляд останавливается на её ключице и голой шее, которая не прикрыта волосами и я слегка дергаю уголками губ, скрывая улыбку, что вызвала фраза Келси. У меня, блять, тот же вопрос. Мне не меньше любопытно, почему ты постоянно мозолишь глаза и оказываешься на пути? Почувствовав в кармане вибрацию сотового, достаю телефон, одновременно читаю новое сообщение Зои и слушаю Якобс, одарив последнюю немым вопросом "Тре... кто? Да не ебу вообще, о ком ты".Протянутый мне стакан с алкоголем ставлю на ближайший стол, быстро набираю сообщение подруге, что уже иду к ним и, убрав сотовый, оборачиваюсь в строну ушедшей Якобс, непроизвольно скользнув глазами по её спине и ниже. Да. В платьях она намного красивее выглядит. Тряхнув головой с странного вывода, быстро ускоряю шаг и добираюсь до комнат в доме, с порога улыбнувшись уставшей Зои и на пьяные возражения Чейза. Придерживая друга, помогаю ему дойти к такси, на котором приехал и просил водилу подождать.
— Да, его срочно домой надо, — загрузив его пьяное тело, открываю переднюю дверцу перед Ковано, сам обхожу тачку и планирую сесть на заднее сиденье рядом с Чейзом, но меня прерывает телефонный звонок. На дисплее высвечивается имя, которое знакомо мне, и Зои сразу же с беспокойством в голосе спрашивает, все ли в порядке. Не знаю. Надеюсь. Кара обычно не звонит спросить как у меня проходят выходные, или просто поболтать. Исключительно донимает звонками по рабочим и срочным моментам. Выставив перед подругой указательный палец, губами проговариваю ей "минуту подожди" и с сотовым отхожу в сторону. Ответив на вызов, прикладываю сотовый к одному уху, а ладонь к другому, дабы лучше слышать,  чем говорит мне администратор клуба, в котором работаю. Слова девушки окатывают подобно холодному душу. Стоп. Что? Подожди, не может быть, тут какое-то недопонимание.
— Кара, стоп. Я не понял. Какое заявление на меня, какая попытка изнасилования. О чем ты?
Из трубки исходит тяжелый вздох. Ей неприятно говорить мне обо всем, по голосу слышу это, хотя нихуя не понимаю, как меня могут обвинять в попытке изнасилования какой-то гостьи клуба?
— Прости, Картер. Я не смогу это замять. Дело дошло до владельцев и он дал мне четкие указания уволить тебя. Мне жаль, я знаю, что все не правда, видела тебя в работе и уверена, но... девушка добилась, чтобы все дошло до верхов и ситуация приняла слишком дурной оборот для репутации заведения.
Все кажется нереальным, но все как раз реально и происходит сейчас. Со мной.
— Что за девушка написала на меня заявление?
— Не запомнила точно. Кажется Челси Ядокс, или Трейси.
Изо рта вырывается что-то между смешком и рыком. Изнасилование. Блять. Вот оно что. Всё словно встает на места, пусть и в картине, которая меня ебейши злит.
— А не Келси Якобс, случайно?
На минуту. Где-то на блядскую минуту допускаю мысль (или надежду), что она так грязно не ответила бы, не очень в стиле Келси Якобс, но Кара в очередной раз выбивает своими словами из моих легких кислород:
— Да! Точно, она, вот держу как раз заявление от неё. Ты ее знаешь? Может попробуешь уговорить забрать заявление и рассказать правду, все-таки...
Из-за пульсации в башке голос в сотовом ушел на второй план. Перед глазами стояла темнота, а в голове пролетали все цели, мечты и планы на светлое будущее; с неимоверной скоростью все рухнуло прямиком в яму, которую раскопала Якобс и я впервые в жизни понял, что такое по-настоящему возненавидеть кого-то, пусть на мгновение, в ослепительной вспышке гнева, но чувство настолько сильно захватило, что я сбросил звонок, не прощаясь со своей бывшей начальницей, вырубил сотовый вообще и вернулся припаркованному такси, склонившись к окну со сторона водителя.
— Довези их по адресу, откуда забрал меня и помоги ей дотащить моего брата до спальни. Доплачу за это, — протянув таксисту  лишние двадцать баксов, даю отмашку, чтобы ехал, пообещав взволнованной Зои, что все расскажу ей. Завтра. Когда разберусь с Якобс. Такси с близкими людьми отъезжает и как скрывается из виду, убираю пачку сигарет в карман, передумав курить, и уверенно возвращаюсь в центр веселья у бассейна. Внешне сохраняю хладнокровие, во всяком случае приказываю себе держать лицо и мнимое спокойствие, в то время как внутри подобно разъярённому зверю остервенело разрываю на куски всех, кто попадается мне на пути, пока я размеренно шагаю к Якобс. Мне плевать, с кем она, кто её клеит и какие с тощим пидрилой планы на вечер. Задев парня плечом, оттесняю пьяное тело от девушки, отдав во власти гравитации, которая нещадно тянет пропитанного пацана в толпу и он заваливается на чужой столик, опрокинув с него все содержимое и саму конструкцию на ножке. Похуй. Собравшиеся спешат на помощь упавшему. Я же делаю шаг к Якобс и отталкиваю назад. Не как днями ранее на кухне из-за её проделки с землей вместо кофе, а легко, чтобы подойти ближе и схватить за подбородок, поднимая голову вверх, на себя.
— А ты сука, Якобс, — слова звучат мягко, в то время как глаза холодно блуждают по её лицу, считывая эмоции. Меня поражает вспыхнувшее во взгляде Келси удивление. Вау. В актёрских талантах прогресс, Якобс. Наивное непонимание изобразила ахуеть правдоподобно.
— Знал, что не оставишь приставания Дрочера на вечеринке и найдешь, куда ударить мне в отместку, но тут ты превзошла все мои ожидания. Браво. Перешла на новый уровень. Сдавив сильнее пальцами её подбородок, подтаскиваю Якобс ближе к себе — так, чтобы она могла слышать тихий, угрожающий шепот и чувствовать колебания воздуха в процессе разговора. Самое забавное, что мне плевать на всё, о чем думает, или намеревается сказать. Внутри отчетливо пульсирует одно желание — заставить чувствовать её так же, как чувствую себя я. Морально подбитым, потерянным, злым. Я пульсирую в ярости, намереваясь вывести Якобс на самый пик эмоций, чтобы сорваться самому. Сорваться до самой крайней степени и ощутить хоть мнимое чувство того, что блядские эмоции меня отпускают.
Заметив боковым зрением, что рука Келси дрогнула, перехватываю её и опускаю себе на плечо. Удерживаемый пальцами подбородок также опускаю, сместив ладонь на талию Якобс и рывком притянув к себе. Впервые до слуха до меня долетают звуки музыки вокруг, под которую двигаются пьяные тела рядом с нами.
— Будешь дергаться — намеренно сделаю тебе физически больнее, — в подтверждении слов впиваюсь пальцами в её кожу на талии, медленно двигаясь под музыку с той, которую придушил бы сейчас голыми руками.
— Я обещал тебе, что сломаю и выверну наизнанку. Свои обещания я держу, Якобс, — ступая под музыку к ней в сторону бассейна, не свожу яростных глаз с лица Якобс, злясь от того, что помимо злости испытываю сейчас еще что-то. Совершенно противоречивое, более спокойное, тягучее, но не меняя раздражающее. Ещё её запах путает мысли. Слишком приятно от неё пахнет, как в ту ночь, когда... блять. Не то. Это не те эмоции. Не те, сука. Она лишила тебя единственного источника заработка, из-за неё вся жизнь дальше может пойти по пизде. Это не то, что спускают с рук или забывают.
— Сегодняшнюю ночь ты запомнишь надолго, — проговариваю шепотом практически над её ухом, стараясь не вдыхать армат, исходящий от девчачьих волос, — считай это тоже обещание, которое сдержу. Замерев с ней у бортика бассейна, отступаю на шаг назад, но из рук не выпускаю. Плавными движениями скольжу двумя ладонями с талии Якобс к животу, далее выше — к груди и когда встречаюсь с её взглядом, едко хмыкаю и с силой толкаю рукой Келси в бассейн. За секунду до падения в глазах Якобс вижу разный спектр эмоций, но мне их мало. Они все не те, которые я хочу, чтобы испытала, чтобы прожила, в которых бы утонула с головой, как сейчас под водной гладью бассейны под рев толпы и оглушительные басы музыки, что, кажется, только после ей фееричного падения стали громче.
— На месте стой, — угрожающе рычу пацану, стоявшему ближе всего к нам, когда он дергается в ту сторону, где должна вынырнуть Якобс, — сама справится, н если кто-то захочет помочь ей — отправиться купаться следом.

Отредактировано Seth (2024-01-04 23:13:48)

Якобс всё еще под водой в бассейне, а я не испытываю удовлетворения от того, что столкнул ее. Успокоения тоже. Как злился — так и злюсь, прокручивая про себя самые хреновые варианты развития событий после потери работы. Что изменится? Я не потяну репетитора, а без его помощи сдать экзамены и поступить в университет шансы хреновые. Бабок на жилье нет, значит и съехать из патронатного человечника также вариантов нет. Отложенных накопленных денег хватит разве что на месяц. Не больше. На обучение не скоплю. Проебать год? Ахуенно, блять.  Не такие цели я перед собой ставил.
Вытянув из кармана пачку ментоловых сигарет, закидываю одну в рот и жую нервно фильтр, прежде чем поднести кончик к пламени зажигалки и втянуть едкий дым в легкие.  Куда мне идти? Я нихрена не умею, даже в мастерской потребуются около года, чтобы обучиться и вырасти до помощника механика. Податься в официанты, охрану? Попробовать можно, один хуй ничего не теряю, но не уверен, что смогу зашибать там столько же, сколько получал барменом. Блять. Якобс, я ненавижу тебя. Жадно втягивая в легкие табачный дым, смотрю на её силуэт в воде, поймав себя на мысли, что слегка нервничаю из-за того, что она все еще под водой. Только не говори, что не умеешь плавать? — догадка холодным ознобом проходит по спине, но меня отпускает, когда она, кашляя, всплывает на поверхность, а я с раздраженно осматриваю её и делаю шаг к ближайшему столу. Не утонула. Жива. Хотя посрать. На её блеяния в овациях толпы и гордый уход никак не реагирую. Мне плевать. Пошла. В задницу.
По-хорошему мне бы тоже, нет, не в задницу пойти, а в строну выхода. Быстро вызвать такси, уехать домой и перекипеть в эмоциях наедине с собой, но рука не тянется к сотовому для вызова авто, наоборот — ноги несут меня к ближайшему бару. Я не фанат высокоградусного дерьма, особенно разбадяженного и паленого, но конкретно сейчас не против нажраться. В сопли, слюни. Плевать, до какой кондиции, лишь бы до той, в которой  мозг отключился бы и появилась возможность абстрагироваться от проблем до утра. Под басы музыки перебираю расставленные коктейли и наполненные стаканы, принюхиваюсь к некоторым и кладу обратно, морщась от того, как по рецепторам бьет резкий запах спирта. " Девка не бедная вроде, а бухло дешевое говно". Развернувшись к соседнему столу, сталкиваюсь взглядом с упитым в хламинго парнем, он протягивает мне фляжку, я без раздумий делаю из нее аккуратный глоток и хмыкаю. Нихрена себе. Что-то  путнее. Пока пацан криво вальсирует на своих двоих, салютую ему флягой на прощание и, пригубив уже более приличный глоток алкоголя, ухожу в толпу. Куда — не смотрю. Просто иду. Пью и иду. Музыка не становится тише. Как и людей вокруг меньше. Кажется, словно сделал всего шага три от бассейна, хотя на деле отошел намного дальше. Вокруг пьяные девки. Чужие руки, едкие запахи. Не переставая пить, скидываю с себя раздражающие женские ладони и ухожу вглубь, докуривая вторую по счету сигарету. Что дальше делать — не ебу. Стратегии нет. Цели рухнули. Средств к выживанию осталось на месяц. Пока хуйня полная. Проблема образовалась огромная, я не вижу решения, потому прихожу к единственному умозаключению на ее счет: положить на проблему хуй. Знаю, что само по себе ничего не рассосется, но конкретно сейчас я разрешаю себе на все наплевать, взять паузу и вернуться к проблеме спустя какое-то время. В идеале утром. На трезвую и...
Мысль остается незаконченной. Обрывок предложения тонет в голове, когда за спиной появляется Якобс, подав голос. Ты решила выбесить меня сегодня до максимальной отметки? Лучше съеби с глаз долой. Своей невербаликой и кривой рожей  максимально, как мне думается, транслирую ей посыл "у-е-б-ы-в-а-й", да вот Келси Якобс не хочет уебывать. В руке у нее какая-то ссанина, слабо напоминающая пиво, в глазах огненная уверенность, бесстрашие или нежелание жить, раз подняла стакан с говно пойлом над моей головой. Хрен знает, чем думала, но тебе пизда, Якобс. Не тот момент выбрала для проверки моего терпения на прочность.
— Хочешь еще искупаться? — процеживаю фразу сквозь зубы, прищурив в угрозе глаза, — Подумай хорошо, прежде чем сделать то, о  чем задумала, — кивком головы указываю ей на бокал в руке, слабо усмехнувшись, стоит какому-то парнишке влезть в наш обмен любезностями и перехватить стакан из руки Якобс. Сказал бы впечатляет, что у твоего приятеля не мозжечок вместо мозга, но мне посрать и на него и на тебя. Пока две пары глаз сканируют меня, я также держу удар в поединке взглядами, спокойно буравлю в ответ, не моргая. Жду, что защитник Якобс первый отведет глаза, к слову, так и происходит. Остается сама угнетенная, но она, сука, в гляделки проигрывать не собирается. Смотрит пристально, с вызовом, чем, сука, бесит так сильно, что хочется...
— Нет-нет-нет, играют все гости, без исключений, — виновница торжества прерывает мои мысли, протиснувшись между мной и Якобс с небольшой коробкой в руках. Секунд пятнадцать я смотрю на этот черный ящик в миниатюре, образовавшуюся вокруг толпу, придя к выводу, что от меня требуется протянуть руку и что-то вытащить изнутри. Бред. Нахера оно мне? Здравый смысл говорит рулить на выход, но голос адеквата затыкает внутренняя гордость, стоит мне увидеть перед собой Якобс, одновременно потянувшуюся со мной внутрь коробки. Ты заебала меня уже, куда лезешь, слепая что ли? Кробку протянули мне?
Столкнувшись с ней ладонью, игнорирую недовольный взгляд и своей рукой отталкиваю руку Якобс в сторону, цепляя указательным и большим пальцем клочок бумаги. Что там? Без понятия. На фоне чужой голос вещает, что сейчас мы вытягиваем союзника для игры на вечер. Окей. Подношу бумажку над уровнем глаз, разворачиваю и стискиваю зубы, поражаясь, как не рыкнул вслух, или не матернулся. Печатными буквами на листе черным по белому написано имя, которое ненавижу.
Келси, сука, Якобс.
Даебаныйты...
Сколько приглашенных на вечеринке? Около сотни, больше? Определенно. Так какого хуя мне попадаешься снова ты?
Первый порыв приходит логичный — скомкать бумагу, сжечь, да, блять, даже гневно сожрать. Почему из всех возможных вариантов выпадает именно она?
Руку с клочком бумаги отодвигаю в сторону, нахмурив брови, когда его у меня забирает ведущий и восторженно кричит в микрофон, что есть первая пара. Стоп, блять. Сопэ. Какая еще первая пара? Речь шла о союзнике по игре, а не паре. Что за.... Напарница ведущего примерно в одно время перехватывает  вытащенную бумажку Якобс и поднимает в сжатой руке вверх. Блять. Она же не...?
— Толпа правильно нам подсказывает, ты — Картер Баттс, а она — Келси Якобс? —  ещё до ответа на вопрос понимаю, к чему ведущая это спросила. Ну нет, блять. Ну как так то? Там столько записок с именами, каким образом, блять, её угораздило вытащить мое имя? Или может все-таки пронесет?
— Да блять, — слова вырываются на эмоциях и непроизвольно, когда заглядываю в листок, что забрали у Якобс, и вижу на нем свое имя. Ссссууука, хоть бы раз ошибся в догадках. Так нет. Блядство. Мой кривой еблет под рев толпы и аплодисменты смотрится так себе. Очевидно публика не расслышала интонацию брошенной мною фразы "да блять." Это было не "да, блять", это было как раз очень красноречивое и конкретное "да бляяяяяять". Но всем посрать. Вносить уточнения поздно, так что для всех сейчас произошло "да,блять" из-за чего мы теперь с Якобс стоим снова рядом, бросая друг на друга косые взоры. Нахуй ты вообще в ящик полезла?
— Перед тем, как начнем наше веселье, напоминаем вам еще раз, что приз стоит участия в игре. Все-таки не каждый день вам выпадет шанс вот так легко заработать две тысячи долларов... Дальше я уже не слушаю, вздернув голову на словах "две тысячи долларов". Ахринеть богатые развлекаются. Этого вполне хватит на репетитора и на первый месяц аренды жилья, причем с тем учетом, если делить с Якобс бабки пополам. Блять. Легкие деньги. Реально. Я в деле.
— Что, Якобс, тоже обдумываешь, получится ли вытерпеть мою компанию ради двух кусков? — обернувшись к ней слегка боком, склоняю голову и в ухмылке прищуриваю глаза, — вот только я упрощу тебе внутренние метания: ты играешь. Мне эти деньги нужны, так что можешь начинать привыкать к тому..., — сделав шаг ближе к ней, опускаю ладонь на талию и притягиваю рывком к себе, проговаривая завершающую фразу в десяти сантиметров от её лица, —... что до конца игры мы с тобой для всех пара.

Отредактировано Seth (2024-01-16 00:43:50)

Протянутый конверт с деньгами раскрываю, пальцами пересчитываю банкноты и, убедившись, что внутри ровно две тысячи баксов, сую во внутренний карман пиджака. Предложение ведущей присоединиться отпраздновать победу отклоняю небрежным взмахом руки, игнорирую на себе любопытные взгляды пьяных гостей и ускоряю шаг в сторону выхода. Пока лавирую между гостями, раза четыре ловлю себя на том, что какого-то хрена мне хочется обернуть голову, найти среди лиц Якобс и... стоп, блять, да с какого хрена? Из-за внезапно взыгравшего чувства вины, которое думал сдохло во мне в зачатке? Блядство. Отрицать появившееся внутри раздражение сложно, оно с каждым шагом расползается в грудной клетке, нарастает и взывает к вдруг проснувшейся совести? А с хуяли, мать вашу? Нервно сглатываю, хмурюсь, потому что не понимаю, какого черта испытываю все это, ускоряю шаг и пытаюсь нормализовать дыхание, ставшее за последние минуты две слишком тяжелым, частым и поверхностным.
Что. За. Ебанитстика. Происходит. Мне пиздец как не нравится реакция собственного тела, реакция сраного мозга, из-за которого в башке всплывает поцелуй с Якобс снова и снова, слишком ярко визуализируя продолжение. Помимо гаммы чувств святого мученика теперь ощущаю еще острое возбуждение. Что, сука, в Якобс такого, раз до такой степени бурно среагировал на поцелуй? Как все же, разве что бесит меня сильнее других.
Нервно хлопнув себя по карманам, вытаскиваю сигареты, раскуриваю одну из них, жадно вдыхая в легкие дым, и гоню все видения Якобс из мыслей вон. В ожидании такси смолю еще двумя сигаретами и с табачным шлейфом, по которому меня можно учуять за километры, сажусь в такси салона, раздражая всю дорогу водителя тем, что порываюсь в открытое окно тайком выкурить еще одну сигарету. Мужик, отъебись от меня. Мне надо, потому что... надо.
Домой добираюсь как-то быстро. Три угрозы от водилы, которые так и не заканчиваются высадкой меня из авто, две выкуренные сигарета и вот я уже у двери патронатного человечника, перешагиваю за раз по две ступени, поднимаясь на второй этаж спален, иду вдоль пустынного коридора, минуя такие же пустые спальни на этаже, и вваливаюсь в ванную. Под струями холодной воды стою не меньше часа, в надежде смыть с себя поганые ощущения, возбуждение и просто вычистить под водой башку от лишних мыслей. Метод проверенный и рабочий, но в этот раз что-то идет не так и в спальню возвращаюсь с багажом все тех же эмоций. Сука. Якобс. Почему тебя не так просто вытравить из башки?
— А зачем ты всегда глаза снимаешь на ночь? — вздрогнув на голос мелкого брательника, в последний момент успеваю ухватить снятые контактные линзы и избежать их падения на пол. Последняя пара, между прочим, надо купить новые, потому что очки хуй знает где. Не видел их с тех лохматых времен, как мне исполнилось восемь лет.
— Чтобы они следили за тобой, когда я не смотрю. Спи давай. По привычке вытаскиваю из шкафа рабочую одежду, ставлю будильник на час раньше, а утром, просыпаясь самым первым в доме, как ни в чем не бывало переодеваюсь в униформу бармена, вспомнив лишь на выходе из спальни, что с этого дня у меня больше нет работы. Нет заработка. Нет перспектив продвинуться до старшего бармена. Нет ахуенных чаевых. Сука.
С громким хлопком закрыв дверь комнаты, спускаюсь вниз, беру с тарелки на столе яблоко и резко торможу на развороте из зоны столовой, избежав столкновения с Зои и Чейзом.
— Ты ничего нам не хочешь рассказать? — друг встает с одной стороны, подруга с другой, блокируя мне все пути к отступлению.
— По поводу?
— Как ты исследовал рот Якобс.
— Вот об этих видео с вечеринки.
На мой вопрос они отвечают одновременно. Ковано предупреждающе прищуривает глаза в сторону Чейза и тот затыкается. Я же беру из рук Зои её сотовый и без звука просматриваю видео с участием меня и Якобс, которые кто-то слил уже по личным перепискам и общим чатам среди родни и одноклассников.
— Картер, а что это значит? — подруга вновь заговаривает первой, видя, что Чейз еле сдерживается от подъебских комментариев.
— Да ничего это не значит. Мы просто выполняли задания в конкурсе, чтобы выиграть приз. Говорить тут не о чем.
— Пиздишь ты знатно, на Якобс смотреть больно, или как ты там сказала?
— Да, она выглядит очень подавленно, чего ты ей сделал, что она так скисла?
Снова они говорят одновременно, вызывая во мне раздражение. Причем не понятно, по какой причине: из-за вопросов, или что выдали мне свежую информацию о Якобс, с которой не планировал сегодня сталкиваться, видеть и слышать.
— Я сказал. Говорить. Тут. Не о чем. На прилетевшие в спину новые вопросы не оборачиваюсь, мастерски избегаю разговоров о вечеринке весь день, следом еще один и еще. Любопытство Ковано и друга все на том же пиковом уровне, но вместо того, чтобы бомбардировать меня на пару, они стали выведывать сведения по одиночке, особенно когда оба обратили внимание, что я перестал уходить в ночные смены и больше начал ошиваться дома, чему сам был не рад.  В итоге так Зои узнала о написанном заявлении Якобс и увольнении, а Чейз о причине, по которой остался на вечеринке и не уехал следом за ними домой. Чего им было непонятно — почему Келси настолько резко потухла и ушла в себя, прячась от внешних раздражителей за наушниками и чаще в спальне. В общих комнатах стал видеть её все реже, удивляясь, что каждый раз сканирую членов семьи взглядом, выискивая в толпе Якобс. Даже сейчас я её не сразу заметил в гостиной, укрывшейся вдали от всех в большом кресле, снова в наушниках и в телефоне. Да не может быть, чтобы её так сильно все задело и она...
Не отрывая глаз от Келси, испуганно вздрагиваю, когда рука Чейза опускается мне на плечо.
— Ты пялишься на Якобс?
— Что? — нахмурившись, оборачиваю к другу голову и кошу под дурака.
— Ты пялишься на неё, — теперь не вопрос — уверенный факт.
Да блять. Да! Смотрю. Сделай уже что-нибудь с этим. Меня самого заебало, затрахало и настопиздело смотреть на нее. Помоги мне, Чейз: выпизди из моей головы Якобс, будь другом, а.
— Да, хотел убедиться, что она здесь. При ней в комнате многое с Зои не могу обсудить.
Играю оскароносно. На мгновение даже сам ведусь в свою чушь, только жаль, блять, Чейз не зритель, а близкий друг, который видит ложь насквозь и как истинный друг тактично молчит и не плюёт мне в рожу "не ве-е-е-рю".
Провал очевиден для всех, потому спешно ретируюсь в комнату к Зои, которая в сообщении написала, что хочет поговорить со мной. О чем — догадался еще до того, как зайти в её с Якобс в спальню и сесть на кровать подруги рядом с ней. Не знаю, по какой причине Ковано защищает Келси, уверенно отстаивая позицию, что я поспешил и не разобрался в ситуации. В чем тут было разбираться? На заявлении её имя и подпись.
— Она реагирует на все не как человек, который очень крупно тебя подставил, неужели ты сам не видишь ее странное поведение? Я бы вот не стала избегать тебя, когда цель стояла отомстить и злорадствовать, ну Картер, блин, как...
Мысль озвучить Зои не успевает. Личность нашего разговора заходит в спальню, чуть ли не в сердцах рычит на нас и скрывается за дверью. Краем глаза вижу, как Ковано всплескивает руками, мол дескать — "вот, смотри, об этом и говорю тебе", после чего я задумчиво хмурюсь, достаю из кармана сотовый и пишу бывшей коллеге, что завтра после школы заеду за оригиналами документов. Ладно, Ковано. Убедила, гляну еще раз на это заявление...
Утром следующего дня все документы у меня на руках. Я сижу над ними за столом, смотрю на подпись Якобс и отправляю сообщение своему сменщику, переспрашивая его, уверен ли он в том, о чем сказал мне при встрече. Ибо, блять, неувязка выходит:  как "та деваха, что накатала на тебя заяву" перебухала вчера за баром и отрубилась в туалете клуба, проспав в кабинке до пересменки уборщиц, если по словам Зои "эта самая деваха" ночью мирно спала напротив нее, трезвая, в своей кровати и общей спальни не покидала до утра. Если Якобс не причем к моему увольнению и Зои оказалась права...
Сбившись с мысли, недовольно прожигаю своего мелкого брата взглядом, врезавшегося в меня на ходу, быстро собираю все упавшие документы и ухожу из кухни, не слушая, о чем эмоционально лепечет мне Макс, хвостом следующий за мной по лестнице до спальни. Чем ближе мы к нашей двери, тем страшнее бред малого. Какие бумажки бананов у нас в комнате валяются, ты сахарной пудры за завтраком перенюхал?
Открыв дверь, зависаю на пороге, наблюдая, как брательник с разбегу прыгает на кровать, бумажные хуи подлетаю наверх и разлетаются вокруг под смех малого и его радостное "бананы!"
— Теперь я знаю, как выглядит хуевое творчество.
— Хуевое? Это какое?— поджав губы, гневно мычу себе под нос, потому что малой услышал новое слово и к вечеру обучит матерной грамоте остальных мелочей. Блять. Ну, хули делать теперь. Публика должна знать своих творцов. Известной станешь при жизни, Якобс, а не после смерти.
— Ты у Келси узнай об этом, она тебя научит, только попроси. Он спрашивает, не вру ли я, я отвечаю, что бля буду, если совру, пополнив лексикон шкета еще одним матерным словом; и мы вместе начинаем гонять хуи по полу... под кровать, ибо не царское это дело — хуи поднимать. Они сами встают прекрасно. Ну да ладно. Креатив заценил. Якобс не разочаровывает в этом плане...
Ближайшие три дня три в нашей спальне то тут, то там, с порывом ветра вылезают новые хуи из-под кровати, я их не трогаю, позволив Максу наслаждаться новой игрой: пни хуй под кровать, называется. Единственное, что мозолит глаза — это прилепленный хуй на потолке. Заметил его не сразу, а на второй день только и со сна добрые минуты три дебильно пялил со своим минусовым зрением в потолок, пытаясь понять, там хуй нарисован, или у меня со зрением проблем стало больше. Как оказалось после взгляда наверх — уже с линзами, со зрением у меня по-старому все хуево, но бумажный приклеенный хуй — это не глюк. Якобс и тут постаралась. Взглянув еще раз на творение Келси, возвращаю глаза к страницам журнала, что нашел у Макса, и лениво перелистываю его, даже не в вчитываясь в текст. Забавно, что сосед мне снова попался с одинаковыми наклонностями: пиздить все, чё плохо лежит. Чейз таскал чужие сигареты и выпивку, а этот журналы, игрушки и какие-то блокноты. Причем вещи девчачьи тырит больше. Может пора бить мамаше тревогу, что её воспитание молодого поколения пошло по пизде?
Перевернув страницу, смотровым чтением пробегаюсь по странице и останавливаюсь, как слышу за дверью шаги. Кто-то очень быстро приближается к нашей спальне, сбавлять шаг, судя по уверенно-агрессивной поступи, не собирается, значит стучать в дверь тоже. Пока очень похоже на... Якобс, которая влетает в спальню, стоит вспомнить о ней. Боковым зрением наблюдаю, как из-за раскрытия двери несколько хуев на полу улетают к окну, но внимания не отрываю от страниц журнала, никак не демонстрируя внешне, что приход Келси застал врасплох и удивил.
— С памятью проблемы? Я уже ни раз говорил, что ничего тебе не должен, — лениво взглянув на нее, бегло осматриваю и возвращаю глаза к страницам глянца. Отчахла и решила отыграться за все? Ну давай. Удиви меня. Прекрасно слышу, о чем говорит, жду апогея словесного взрыва, но Якобс лишь бросает в меня журналом Макса и хлопает дверью, скрывшись в коридоре. И это все? Чего, блять? Скинув бесполезное чтиво с груди, рывком вскакиваю с кровати, раскрываю шкаф стола, вытаскиваю конверт с ее выигрышем и выхожу следом из комнаты, нагоняя Келси в коридоре. Одернув Якобс за локоть, разворачиваю лицо к себе, уверенно выдерживая взгляд глаза в глаза.
— Не указывай мне. Я сам решаю, что мне делать и когда, — заметив на горизонте приближающегося к нам приемного отца, отпускаю Келси и небрежно откидываю конверт на рядом стоящий с ней кофейный стол.
— Забирай сама свой выигрыш.
Пропустив комментарий опекуна мимо ушей, разворачиваюсь к Якобс спиной и ухожу обратно в спальню, скинув уже внутри  со стола игрушки Макса. Почему завелся вновь рядом с ней — не знаю, просто... бесит.
С последней стычки между мной и Якобс прошло двое суток, за время которых мы практически нигде не пересекались. Впервые подумал, что звезды сошлись там, луна в Меркурии, водолей в Сатурне и перебрался с Зои и Чейзом делать домашку из спальни в гостиную, пожалев об этом тут же, при виде Якобс, приемной матери и еще двоих  сестер в обеденной зоне.
— Чего это она их собрала, еще и с малышней? — полушепот друга слышу только я и Зои, украдкой поглядывая на странную компанию у плиты.
— Озабочена состоянием Келси, не знаю, правда это, ли нет, но от девчонок других слышала, что слышала мать разговаривала со школьным психологом, и та советовала нам всем приглядывать за Якобс. Может поэтомусбор, — с ответа Зои мы с Чейзом обмениваемся взглядом, в котором читается фраза "хуйня какая-то". Друг падает на диван, я рядом, Зои раскладывает учебники на столе и мы уходим с головой в учебу. Но сосредоточенная и серьезная атмосфера витает в гостиной недолго. Когда в комнату влетает Макс и бежит к Келси, мы рефлекторного провожаем малого глазами, растеряв, нахрен, всю концентрацию на учебе всего после одной фразы шкета:
— Келси, а ты научишь меня хуевому творчеству?— мать роняет половник, у сестер тоже что-то падает из рук на пол. Зои вскидывает голову с учебников, шокировано уставившись на акт пьесы "Якобс пизда", а я закрываю книгой лицо, сотрясаясь в немом хохоте.
— Ну как какое?— возмущается малой, когда мать его не понимает, — Хуевое, пойдем покажу.
Макс утаскивает приемную мать за руку наверх. Они скрываются на лестнице. Шаги эхом отдаются дальше,  гле-то примерно, в районе нашей с ним спальне. Близко. Итак. Три. Два. Один и...
— Келси Якобс! —с громогласный голос нашего родителя сотрясает стены дома и заставляет всех притихнуть и украдкой переглядываться. — Живо поднимайся наверх, — Чейз и Зои синхронно косятся на меня, на что я невинно пожимаю плечами:
— Хуевое творчество оно такое...
С обнаружением хуевого творческого потенциала у Якобс прошло недели три и, честно, впервые мне стало её жаль, так как в наказание наша приемная мамаша обязала посещать школьного психолога два раза в неделю. Остальных братьев и сестер, как узнал от Зои, попросила присматривать за Келси и постукивать, если та нарушает установленный приемной матерью режим, или при любой попытке саботировать советы специалиста. Вообще было странно, что один из наших опекунов прицепился настолько сильно со своей заботой именно к ней, потому что мы с Чейзом сворачивали на более скользкую дорожку, но за нами так пристально не бдели, даже когда могли сутками не ночевать дома. Эм вернулась в Финикс, что послужило приятным дополнением к моим будням, стала подкидывать через своих знакомых не совсем легальную работенку, за которую с Чейзом стали хвататься, каждый по своим причинам: я, чтобы скопить бабки на обучение, Чейз — на новый комп. Да и в целом вроде как наш тайм аут в отношениях начал двигаться вновь к парной и активной игре. "Буду у тебя в восемь" — отправив ей сообщение, убираю сотовый в карман и останавливаю за ворот футболки мимо пробегающего Макс.
— Что стащил опять? — брательник прячет за спину тетрадку и мотает головой, приговаривая с краснеющими щеками "ничего".
— Тогда я конфискую у тебя это "ничего" — под его недовольное "ну Картеееер", выдергиваю из рук тетрадку, раскрываю и на ходу пробегаюсь по первым строкам, узнав сразу почерк Якобс. Запоздало осознаю, что мелкий стащил уж слишком личную вещь, замедляю свой шаг и прекращаю бегать глазами по строкам, потому что с первых фраз понимаю — написано не для посторонних глаз. Резко захлопнув тетрадку, не испытываю порыва читать дальше, что само по себе странно, потому что при прочтении бумажных соплей Милли-Милдрет-да хрен как ее там, подобного не ощущал.

Дочитав отчет, с характерно приглушенным хлопком опускаю кипу бумаг на принтер, скрещиваю руки на груди и в немом вопросе выгибаю бровь, не переставая смотреть на Якобс. В смысле розыгрыш? Она решила, будто я... ой, бляя. Пока Якобс давится заливистым смехом, не воспринимая мои слова всерьез, воскрешаю в памяти недавний телефонный разговор с Зои и слова подруги о том, что мы выросли, давно не подростки и не те люди, какими были пять лет назад. На свой счет полностью солидарен с Ковано, а вот касательно Якобс имеются сомнения. Нахуя я только вчера распинался, объясняя ей, что личное с бизнесом не мешаю, а эмоциональную неприязнь оставляю подальше от дел, которые приносят мне прибыль?
Совместное прошлое у нас строилось по принципу:" кто кого эффектней наебнет, подъебет и первым станет мастером спорта по разъеболу", потому ни она ни я не перестроимся быстро на отношения, в которых один не жаждет прибить второго. Но нам ещё предстоит работать вместе — раз. Спор с мужиком Ковано никто не отменял — два. Из ебанутого мазохистского любопытства мне теперь реально интересно глянуть, какая уже повзрослевшая Якобс с теми, кто... ну не я, короче говоря.
Не меняя позы, жду, когда Келси просмеется, все осмыслит, проанализирует подвохи, снова просмеется и в конечном итоге прозреет: смена рабочей должности — это не вброс ради стеба над ней.
За переменой живых эмоций на её лице наблюдать даже забавно. Вот Якобс перестает смеяться и поджимает губы, явно почувствовав сомнение и допустив в своей черепной коробке шальную мысль "а если?". По глазам вижу, как она активно раскручивает это гипотетическое "а если?", потому что дальше её мимика транслирует мне секундное замешательство, удивление и, конечно же, такое классическое для Якобс недоверие.
Хочется сказать ей, чтобы соображала быстрее и заканчивала с внутренним психоанализом, однако я гипнотизирую Келси серьёзным взглядом и не говорю ни слова. ну давай, Якобс. Удиви меня, каким выводом закончится твой мозговой штурм с самой собой.
— Один маленький вопрос. У тебя за пять лет случайно не было сотрясений мозга или потерь памяти?...
Издав смешок, поджимаю губы, дабы не расплыться в улыбке и отталкиваюсь спиной от стены, шагнув по направлению к Якобс.
— Говорил серьезно и ещё раз повторять свое предложение тебе не буду, — спрятав руки в карманы брюк, останавливаюсь напротив Келси и чуть склоняю голову в бок, внимательно считывая эмоции, появляющиеся на её лице, — выбор за тобой: готова заступить на новую должность — жду тебя завтра утром на двадцать минут раньше для обсуждения условий работы, не готова — бегай по залу дальше официанткой.
Интонацией даю ей понять, что разговор закончен, обхожу Якобс и хватаю со спинки стула свой пиджак, надевая его на себя на ходу. Со стола хватаю кейс с наушниками, зарядку и ищу глазами сотовый, краем уха уловив суть телефонного разговора Келси с... её соседом, кажется? Замерев на секунду с рукой над своим сотовым, прислушиваюсь внимательно, прежде чем схватить корпус мобильника пальцами и спрятать свой телефон в карман брюк. Мужской голос в трубке очень отчетливо говорит, что не сможет заехать за Якобс, потому что обладатель этого голоса именно сегодня перебрал в баре и рулить не в состоянии. У них там между собой объявлен неглавный алко-челлендж? Похлопав себя по карманам, перекладываю зажигалку из кармана брюк, в карман пиджака и прислоняюсь боком к столу, наблюдая, как Келси меряет шагами мой кабинет и слушает пьяные оправдания на тему "почему я не могу заказать тебе такси". Обрывки несвязного мычания между "пальцы жирные" и чем-то вроде "ястрлсянослжнапрсти" резко обрываются. В тишине кабинета отчётливо слышны гудки, тяжелое дыхание Якобс и мои шаги, по которым она, даже не глядя на меня, смогла бы определить, что я подошел к выходу, провернул ручку и распахнул дверь в ожидании, когда поднимет глаза со своей обуви на меня.
— Ты вроде как домой торопилась? — это не вопрос с моей стороны, а констатация факта, — Пойдем, я подвезу тебя. По выражению Келси предугадываю, какие сейчас последуют возражения, потому заговариваю до того, как она успевает открыть рот:
— Якобс, день был тяжелый, у меня нет сил на споры с тобой и отработку возражений, нам все равно по пути и я подброшу тебя.
Ступив за порог, дожидаюсь, когда она выйдет из кабинета и запираю дверь. На выходе проверяю, все ли сотрудники кухни ушли, заглядываю в помещение для персонала, гашу свет и закрываю на этот раз уже само кафе, направляясь с Келси к своему авто. В планах было дойти сразу до водительского, но я делаю заминку у пассажирской двери, вспоминаю позавчерашние пьяные раскарачки Якобс у этой самой двери и такие же попытки распахнуть её, после чего без промедлений тяну ручку дверцы на себя, молча открываю её перед Келси и захлопываю, как садиться внутрь. На себе чувствую внимание со стороны Якобс, но не акцентируюсь на нем никак, внешне демонстрируя полную невозмутимость, словно открывать перед ней дверцу автомобиля — то чего делаю всегда.
Захлопнув дверь со своей стороны, пристегиваю ремень, вставляю ключ в замок зажигания, проворачиваю и уже почти жму по газам, но замираю, зацепившись взглядом за что-то металлическое и блестящее в выемке для стаканов и напитков со стороны Якобс. Не слыша, о чем спрашивает, тянусь к сверкающей побрякушке, подцепляю цепочку двумя пальцами и вытаскиваю над уровнем глаз Келси, разглядывая сине-фиолетовый камень в форме капли. Это... Да ладно. Она носит его? Я думал выкинула сразу. Увидев, как Якобс рефлекторно дотрагивается до шеи, с усмешкой передаю ей цепочку, придя к выводу, что раз так дернулась к шее, значит реально носит вещицу. Интересно.
В салоне повисает тишина. Мне есть, чего сказать и пять лет назад в такой ситуации обязательно съязвил, но с тех пор я стал хитрее и понял для себя с возрастом, что наблюдать за людьми в момент их уязвимости куда интереснее и полезнее. Что делаю сейчас. Сдав назад, молчу, не бросаю Якобс саркастичных комментариев и вместо этого изредка поглядываю за ней в зеркало переднего вида. Внешне может она и изменилась, но в живой мимике — все та же шестнадцатилетнюю Келси Якобс.
— Якобс, ты слишком громко думаешь, расслабься, я просто подвожу тебя до дома, тем более мы уже почти приехали, — сдержав усмешку с её говорящего немого вопроса, сбрасываю в квартале Келси скорость, склоняюсь чуть ниже к рулю и расплываюсь в широкой улыбке, увидев по другую стороны улицы Линду, гуляющей с собакой.
— Тебя вон даже встречают, — моргнув фарами, привлекаю внимание соседки Келси, вижу, как девушка подносит ладонь ко лбу, вглядывается в нас и улыбается приветливой улыбкой, как замечает меня с Якобс.
Не глуша двигатель, паркуюсь в трех метрах от девушки и выхожу из авто, опустив локти на крышу своей тачки.
— Линда, привет, — губы растягиваются в такой же приветливой улыбке и я киваю девушке на собаку.
— Поздно вы.
— Да как всегда, — она смеется, подходя ближе к нам с Якобс, которая только-только вышла из салона моей тачки, — спасибо тебе, Диего, что снова подвез Келси.
— Пожалуйста и... Кстати, почему ты дала мне погоняло Диего?
— В смысле, погоняло, это же твое имя?
Подарив Линде еще одну свою самую дружелюбную и обезоруживающую из арсенала улыбку, с весельем в глазах мотаю головой:
— Пф, нет. Кто тебе такую чушь сказал? — на секунду непонимающий взгляд девушки падает на Келси и я негромко, пусть и искренне, смеюсь в голос с комичности ситуации.
— Понятно, ну у Якобс всегда была креативная фантазия, однако сделай одолжение, — прищурив глаза, немного понижаю интонацию голоса, забоев все внимание Линды к себе, — зови меня настоящим именем. Я Картер.

Отредактировано Seth (2024-05-19 13:08:47)